Первый удар

Потому что с Лином мы могли днем бежать по обычной дороге, а по ночам преодолевать огромные расстояния, уже не завися от Трактов, попутчиков, эрхов и всего остального.

Что же касается Фаэса, то с ним договорились так: он уезжает к прорыву вместе с Фантомами, изучает обстановку, я стараюсь к обозначенному сроку вернуться, а потом мы все вместе соображаем, что предпринять. При этом Фаэс старательно поддерживает нашу легенду, а Фантомов везде и всюду представляет как свой элитный отряд, которому не страшны ни волки, ни Твари, ни старшие демоны.

Что, если честно, почти соответствовало истине. Да и кто бы стал его ловить на лжи? Мало ли какие у него люди имеются в подчинении? Фарлион стоит на отшибе, народу там всегда много, хорошие воины ценятся… почему бы и не быть у Фаэса элитному отряду?

На том и порешили, ко всеобщему удовлетворению.

Остановились мы с Лином на том самом холме и возле той самой пещеры, где я почти полгода провела, постигая нелегкую науку своих братьев-скаронов.

За время нашего отсутствия она немного изменилась, однако и тренировочная площадка, и «разминочная» беговая дорожка сохранились. Даже чурбаки, которые я использовала для отработки ударов, остались на месте. Только капитально поросли зеленью, занеслись опавшими листьями, запылились, пришли в запустение. Так что теперь было нелегко понять, что здесь когда-то побывал человек.

«Узнаешь?» – со странным смешком спросил Лин, складывая крылья.

Я невольно улыбнулась.

– А то. Здесь, кажется, осталась частичка меня. Полгода жизни прошло. И знаешь… у меня такое чувство, будто мы вернулись домой.

Шейри тут же погрустнел, и я ласково погладила его по шее.

Мы помолчали, вспоминая недавний визит в дом тетушки Айны, на котором настояла именно я. Дружно вздохнули, когда снова вспомнили, с какой осторожностью подходили к ее осиротевшей землянке, испытывая странное чувство, что на самом деле старая ведьма не умерла. И что вот-вот изнутри раздастся ее спокойный голос, а потом и сама она выйдет наружу, взглянет на нас пристально и, покачав головой, неодобрительно скажет:

– Ну что, нагулялись, бродяги?.

.

Ее высохшее от времени тело мы нашли сразу, как только заглянули в покосившийся проем. Она лежала на единственном топчане, смиренно сложив руки на груди и до сих пор, кажется, загадочно улыбаясь. Ее тело не подверглось гниению, в землянке не стоял тяжелый запах мертвечины.