Веретено (сборник)

 – И не задавай мне более вопросов, пока я не проломил твою волчью башку.

Отошедшие от столбняка тётушки принялись с ликующим визгом собирать его вещи, надарив на радостях всяческого чужого и в основном никуда не пригодного барахла.

* * *

Старик Норман жил в большом доме, возле скобяной лавки. Жил с дочерью Присциллой, двадцатилетней вдовой, и огромной лохматой собакой Каппой. Зять старика Нормана отправился на заработки в Гвиану, однако на обратном пути помер от малярии. Другие говорят, был ограблен и зарезан в Роттердамском борделе.

Каппа же была подобрана на свалке умирающим щенком с перебитой задней лапой. Щенок, однако, быстро поправился и вырос в гигантскую образину, тихо обожавшую хозяина и равно не доверявшая никому более.

Старик Норман поселил мальчика в небольшом флигельке, где располагались мастерская, кладовка и маленькая каморка с окошком под самым потолком. Там же, когда наступали зимние холода, жила и Каппа.

– Тебе не будет с ней скучно, – сказал ему Старик Норман. – Она чертовски умна.

Не веришь? Правда, знает об этом только она. И я. Все прочие считают её дурой. А она умница, каких поискать среди людей. Ха, они полагают, если собака подносит обувку и ложится по команде, она умная. Ну да, они ведь сами только и знают, что подносят обувку и становятся раком по команде, и на этом основании полагают себя умными. А Каппа… Каппа умеет говорить. Вернее, слушать. Говорить, парень, умеет любой идиот. А вот слушать – только умные люди. И собаки. Она выслушает тебя, ни разу не перебьёт, не поднимет тебя на смех, не проболтается и не заложит. А?! Какой тебе ещё собеседник надобен, дубина стоеросовая?!.»

Каппа встретила его долгим утробным рычанием, и даже когда старик Норман демонстративно дружелюбно хлопнул его по плечу, рычать не перестала.

От собаки раздражающе пахло мокрой шерстью. Кроме того она ухитрялась портить воздух иными способами.

– Эй ты, псина! – зло сказал он. – Дубина хромоногая. Долго ли ты будешь тут вонять, вот что мне интересно более всего.

Собака издала некий неопределённый звук, означавший, вероятно, что она не намерена говорить в подобном тоне.

– Ну что, давай разговаривать? Эй, псина!

Собака приоткрыла глаз и повела ухом.

– Ты не против, верно? Ну и я не против. Мне, может, всю жизнь хотелось поговорить, а не с кем. Не с тёткой же Агатой. С хозяином твоим тоже ведь не разговоришься. Так?

Собака коротко вздохнула. Ему даже показалось, она кивнула своей лохматой, всклоченной головой.