Темный эльф. Владыка

Глава 1

Встань, о сраженный под сенью звезды.

Встань и стряхни белой смерти оковы.

Встань, павший воин, со мной и иди

Туда, где рассвет занимается новый.

Ступай лишь вперед, идущий во тьме.

Сумей различить в этом мраке мой шепот.

Поверь, он разгонит все тени на дне

И заглушит их призрачный хохот.

Дорога длинна, но и ей есть предел.

Ты снова устал, но теперь это радость,

Ведь тем, кто не чувствует боли от ран,

Мой зов не подарит покой или благость.

Ты жив. Это правда, и помни о ней,

Пока ищешь выход из темного плена.

Ты жив. Ты способен вернуться, поверь,

И вновь возродиться из серого тлена.

Спеши на мой голос, пока я сильней

Сомнений твоих, твоей боли и страха.

Спеши, возвращайся, надейся, сумей!

Найди эту дверь из кромешного мрака!

Я жду тебя, павший, на той стороне,

Где солнце ласкает холмы и дороги,

Где ветер шумит в зеленой листве

И где тебя встретят родные пороги…[1 - Стихи Александры Лисиной.

]

В теплый летний вечер на постоялом дворе в самом центре Борревы было слишком многолюдно. Точнее, людей-то здесь как раз не наблюдалось, зато всяких других – не протолкнуться. И с двумя, и с четырьмя ногами; с хвостами, с лапами и даже с длинными ушами.

Возле высокого забора с бледными от волнения лицами стояли пятеро темных эльфов, судорожно сжимая рукояти клинков и тщательно следя, чтобы никто из любопытных не вздумал сунуть сюда свой нос. Рядом с ними находился воевода Левой заставы, в чьих темных радужках едва заметно тлела надежда.

Внутри этого импровизированного живого ограждения молчаливыми глыбами застыли в неестественных для скакунов позах два громадных мимикра. Карраш тесно прильнул к плечу Таррэна, Ирташ осторожно поддерживал низко склонившуюся Белку, а между ними лежал хранитель, которому жить оставалось совсем немного.

Линнувиэль был невероятно бледен. Изможден, будто намедни его забрали с королевских каменоломен, где он пробыл не менее пары-тройки десятилетий.

Черты красивого лица заострились, зеленые глаза потускнели и теперь напоминали два темных провала в бездну, в которой уже истаивали последние живые искры. Белоснежная рубаха оказалась безжалостно распорота на лоскуты, наглядно демонстрируя причину угасания эльфа, – четыре глубокие отметины на его левом плече выглядели совсем свежими. Почерневшие края ран красноречиво говорили: не жилец.