О лягушках

– Еще из соседей хороших есть старый Бубрик к югу, с женой, которая много болтает и ничего не понимает, – зато какие пироги печет с малиной! Есть еще старый Гусь на острове к северу, и Белый Папарик, и зайцы…

Винна еще долго рассказывает о своих соседях, об их привычках и странностях, пока солнце совсем не заходит за горизонт, и мы пьем чай уже при Первой Луне, затем при Второй, а уж к Третьей, смотрю, Винна совсем зевает, очаг сыто икает искрами, а Корь и вовсе улегся в кресло и перебирает лапами в погоне за коварными мышами.

Остается лишь оглядеть на прощание избушку, в которой всего две комнаты, погрозить пальцем мышам, – вот они, рядком высунули носы в щель под дверью, присмотреть, правильно ли метла загоняет пыль под коврик, и раствориться в ночном воздухе, рассказав напоследок еще одну, самую интересную, историю маленькой Винны.

– Злобный колдун Алдур все порушил, все погубил! – заливалась истерически бабка, осев пышными юбками в груду вещей на дне лодки, – все разорил, деспот проклятый!

Дед успокаивал ее, подтягивая поминутно штаны – видно, забыл в суматохе ремень, и Винна прикинула, что для сей деликатной цели подойдет, как нельзя лучше, обрывок бельевой веревки, утащенной вороньими разбойниками третьего дня.

– И дом погорел, и хлев погорел, и коровушка моя, золотце роди-и-имое…

– Зарезали? – испугалась Винна, и Корь даже начал выть.

– Да нет, к быку своему, проклятущему, убежала, – надрывалась бабка, – мол, от таких хозяев толку никакого, а я ее, язву, и чистила, и купала, и сеном…

Дед вздохнул, крякнул, посмотрел виновато на Винну, и те вдвоем побрели к избушке, оставив бабку сторожить остатки имущества.

Там они с Винной присели на крыльце и завели деловой разговор, наблюдая, как бабка, путаясь в юбках, – нацепляла на себя, поди, все приданное, крякнул дед, а пивные дрожжи руки не дошли захватить, – разгружала лодку, стонала и громко охала, когда Корь периодически начинал жевать сзади какую-нибудь из юбок.