100 стихотворений

Человечек ходит в доме,

замирая над столом,

слышит будущую птицу

а не видит никого,

шрифт незримый собирает

и созревшего зерна

пти и цы рукой сметает

в свет поспевший, и слышна

прялка из неё, как будто

распускает лабиринт

свет, спускающийся в утро

чтобы птицу снова сшить:

и теней на нём порезы,

и пробиты, как права,

два запястья, словно гнёзда

или двери из креста.

«Как молния впадает в воздух…»

Как молния впадает в воздух

и прожигает ересь жабр

в неслыханную тьму и – прорезь

как путь или отход – зажав,

уносится к себе обратным

пареньем стрелок часовых

из магнетизма тротуара

или трагедии живых,

оживших, сих сынов Эллады

что словно вороны горят

на негативе фотоплёнок,

которые из них торчат.

Аид разрушен и встревожен,

и вывернут как винт. Теперь

молчи за молнией без звука,

где обнаружил свою щель.

Забейся там, и будь калиткой

меж электричеством и тьмой

и слушай белый шум пластинки,

что проплывает над тобой.

Ты будешь сам себе помехой,

и треском рухнувшей листвы,

иглой, вшивающей прорехи,

как жабры в человека и —

как молния впадает в небо

и зажигает там звезду,

ты понесёшь в себе вот эту

расслышанную высоту.

«Начнём с того, что глаза нет …»

Начнём с того, что глаза нет —

а всё, что есть, то Глаз,

один лишь Глаз, что в темноте

очёркивает нас,

что не предел весом, а свод

пылающий за ним,

то тенью, то самим отцом

сбирающим огни,

как на ладонь, чтоб накормить

или усталость дать,

и вовремя остановить,

и заново собрать

всё зренье наше, как один

невидимый пейзаж,

который в темноте своей

разыскивает нас.

«Где дирижёр идёт по тьме…»

Где дирижёр идёт по тьме,

её достраивая грозди,

как музыки хулу и гнев —

так поводырь в дорогу гвозди

вбивает мягким каблуком,

и пёс поношенную осень

разматывает между лап,

как мраморный клубок колосьев.

Что Боратынский здесь поёт?

и не попав в мотив ни разу,

перчаткой ищет оборот

в ключах, похожих на заразу,

любая родина – любовь —

как псы она неистребима

и также гадит, как кровит,

где оспяная нота – лимба

воспоминание.

иди, срывая в голос кости,

хрустящие, как первый снег,

что запечён в пурги колёса.

И Дант, замёрзнув в стаю нот,

жуёт снежок чужбины или

выходит на подземный лёд,

себя пройдя до половины.