В стенах семинарии

– То ж, – вздохнул я. – Хотел в архитектурный, там конкурс восемнадцать человек на место. Льготы после армии уже не проходят. На всякий случай заглянул и сюда. Кстати, куда здесь документы сдавать? Ты сдал? Может, поступить ради смеха в семинарию? А, Вить, как думаешь?

– Не знаю. Я сдал, – содрогнувшись от услышанного, промямлил Виктор, – Во второй, – он нервно кивнул в сторону двухэтажного здания, галереей соединяющегося с главным корпусом, и, отвечая на мой второй вопрос, немо протянул руку, указывая направление, по которому надо сдавать документы.

– Веди, – коротко приказал я. – Не дрейфь, Витя, – и с шумом похлопал нового знакомого по спине, желая привести его в чувство. Это подействовало, и ко второму корпусу мы подходили приятелями.

Виктор вёл меня темным узким коридором с низко нависшим арочным потолком. Шли не спеша, чтобы успеть наговориться и закрепить впечатления. Разговор сводился к обычному – где, кто, откуда и почему решил поступать в семинарию, но мне было интересно, и сам я с удовольствием рассказывал о нехитром пути прихода к Богу.

Я рассказал о своем детстве, проведенном в храмах и каждодневных молитвах, о том почему решил сначала поступать в архитектурный, но разваливающееся государство разверзлось пропастью, уничтожив планы стать градостроителем, и моя дорога свернула обратно к церкви. Только раз я прервался, чтобы высказать свою приметливость:

– Такое впечатление, коридор спускается под землю, – отметил я и продолжил рассказывать. Виктор же, хоть сразу бездумно согласился, но занервничал, поглядывая в окна.

На его лице появилось напряжение. Я говорил, но краем глаза замечал, – Виктор слушает вполуха, и тревожно посматривает по сторонам, сверяясь с окнами. Его напряжение передалось и мне. Мы прекратили разговор и шли, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к полу галереи. Несомненно – уровень пола понижался – каждый следующий подоконник оказывался все ближе к уровню земли за окнами.

– Странно, – тихо заговорил Виктор.

 – Я ходил этим коридором – сдавал документы в канцелярию, но не обратил внимания. Правда, уходит под землю.

– Ну и что? – вполголоса спросил я.

Виктор не ответил, и мы опять замолчали. Наше напряжение выдал раздавшийся ниоткуда чих. Мы вздрогнули и остановились, вглядываясь в темные кутки. Виктор зачастил креститься. Руки его заметно тряслись. Пальцы побелели так, что во мраке засветились. С расширенными от страха глазами я всматривался в полумрак коридора.