Смотритель. Стихотворения 2010—2016 гг.

(22/07/12)

* * *

Сергею Ивкину

…глухонемая Кондакова Ира

Она живёт на Малышева/Мира,

а я живу на Мира 38,

второй этаж, квартира 28.

(Андрей Санников, Глухонемая техничка I)

Пока сдаёшься ты, «пока-пока»

произноси в одежде праотцовской,

пропитанной бензином и водой,

что тоже нефть в ошкуренном Свердловске.

Пока сдаёшься ты, находишь их,

своих двоих и будущих, младенцев,

хватаешь Интернетом их язык

но вряд ли понимаешь – как чеченцев.

Пока сдаёшь наверх алаверды

свои водой замотанные ноги —

ни много и ни мало – все порты

забиты битами излишними. Уроки

иди учи, пока длинней пока,

чем голос электрички удалённой,

вдыхай жлобьё вокруг, и темнота

их скроет в этой массе оживленной,

где каждый как Георгий Иванов

ждёт растворенья в мудаках и стервах.

Вот ты идёшь, вот ты идёшь втроём,

но богу это всё не интересно

пока сдаёшься ты, когда пока

изнашиваешь в тёплую одежду,

и ангел нам дыхание в бока

вещает с Мира номер под надежду

[читай – целует в губы гопоту].

На то дана нам речь, чтоб мы сдавались,

чтоб пили нефть и спирт, за в пустоту

забитый гвоздь своей любви держались —

пока стоит твой [гладкий, как Е-бург]

цыганский праотец, что неизвестен в общем,

совсем неузнаваем в черноте

сочащейся из дерновой и общей

гостиницы – казённой, костяной,

плывущей вдоль Исети мутной.

казалось бы молчать – за божешмой

получишь номерной Челябинск в почки,

получишь мудаков или стервоз,

получишь замороженные ноги —

Мересьев-Жора-нафиг-Иванов

от роз своих перебирает логин,

пароли набирает на виске,

накручивает мясо нам на кости —

зачем он, как отец, стоит везде?

за что у нас прощения он просит?

Забитый как оболтус в пустоту,

он говорит в ошкуренном Свердловске

про ангелов, вмещённых в гопоту,

про Мира (два? – не вспомню – сорок восемь?)

якшается со всякой татарвой,

оторвою и головой на блюде —

пока сдаёмся мы внаём, пока

целует гопота [живых] нас в губы —

твой пращур ненавидимый, в тебе

в квадрате умножаясь, входит в штопор

и мясо ангелов висит на потолке,

стихи читает, ничего не просит.