Неформат

Но не подсесть на озверин

от жизни бренной или бранной,

и петь про yellow submarine

бурятке Йоке полупьяной;

и снова ощутить – незрим, —

в своей стране, как в иностранной.

Молчи, скрывайся и терпи, —

живи бездарно и безбожно,

пускай подлодкой на цепи,

но только желтой, если можно.

И в полночь получить с небес

от Джона SMS.

«Мне сугробы детства – по плечо…»

Мне сугробы детства – по плечо.

Холодно, тепло и горячо.

В сторону полметра – с головой.

Холодно. – Спасибо, что живой, —

говорю сегодняшнему. Не

прошлому, которое во мне.

Холодно. Что спрятал – не найду.

А оно лежало на виду.

Столько лет лежало, столько зим.

И сугробы выросли над ним.

«Первое, что вспоминается мне…»

Первое, что вспоминается мне:

цирк-шапито в позапрошлой стране,

и ярко-красное чудо

в перьях на белом коне.

Слышу оркестр или музыку сфер?

Счастье окрест Мade in CSSR.

И на арену сквозь слезы

смотрит седой пионер.

Будто во сне пролетают века.

Скачет и не различить седока

там, где на фоне заката

перистые облака.

ОДНОКЛАССНИЦЕ

Ты, в облегающем трико,

после урока физкультуры

разводишь «химика» легко

на тройку в четверти; амуры

кружат по кабинету и

один из них – залётный, кстати,

бубнит о неземной любви

и неминуемой расплате.

«А крылья мотылька…»

А крылья мотылька,

промокшие насквозь,

нелетные пока —

повешены на гвоздь.

Бескрыло мотылек

от них невдалеке

согрелся и прилег

и спит на потолке.

«самые вкусные яблоки или…»

самые вкусные яблоки или

тыблоки были на братской могиле

вечный огонь бесконечный мотив

млечно-медовый налив

в жизни вкуснее не пробовал этой

паданки солнцем июльским согретой

ливнем омытой как слёзами вдов

вновь вспоминаю и вновь

долго ли коротко ли как ни странно

косточек горечь и запах пропана

нету страны на меня из окна

смотрит огрызком луна

«Жуки и муравьи, —…»

Жуки и муравьи, —

земляне и собратья,

придите же в мои

раскрытые объятья.

Нам с вами по плечу

заоблачные дали!

Топчу, топчу, топчу,

пока не растоптали.