ВА

Если в ответ прозвучит – «стоимостная оценка», он попросит уточнить – стоимостная оценка чего? Родькину Первому было интересно, что люди думают об этом понятии. И все больше и больше убеждался, что люди не думают про себестоимость в принципе. Не за-мо-ра-чи-ва-ют-ся.

– Ну… – затянулся было глубокомысленно Лаптев, и сдался, предполагая, что тошнить могло из-за повидла, которое было тут всюду. – Так основательно я, пожалуй, не знаю, чтобы определениями из книжки говорить, – «ну что ж, пусть расскажет и про себестоимость, послушаю.

Какой же он зануда, все-таки. И так вывернет, и этак, чтобы виноватым выставить. А как ногами выкручивает! Вот ведь как сильно хочет денег от меня поиметь, что пока все книжки не расскажет – не уймется. И правда денег отдашь, лишь бы не выслушивать этот бред. Как бы сбежать уже отсюда».

– Вот! – многозначительно воскликнул Родькин Первый. – Это наука целая! Она в инфляции первая дудка! – тут он решил преумножить вину Лаптева фразой: «А ты хочешь, чтобы я по миру пошел!», – и предупредительно растянул губы в совестливую ухмылку.

 – А ты хочешь, чтобы я по миру пошел! – произнес он с легким укором. – Это все от незнания себестоимости. Ты возьми дома книжку, – по-отечески посоветовал Родькин Первый. – Почитай. На многое посмотришь другими глазами.

– Хорошо, – поторопился Лаптев убедить лектора в том, что возьмет дома книжку и прочтет. А фразу: «А ты хочешь, чтобы я по миру пошел!», – пропустил мимо ушей. – Я возьму и почитаю. – Лаптев остановил кружение, кивнул головой: – А теперь мне надо бежать.

– Куда же бежать? – схватил Родькин Первый Лаптева за локти. – А девочка?

– А что с ней? Она жива здорова, в вашей прихожей, – позволил себе съязвить Лаптев. Он вызволил локти и сделал полушаг в сторону Вали.

– Ты хочешь, чтобы я по миру пошел! – взмолился Родькин Первый, чем вызвал движение мебели в доме. Шкафы покачнулись. Стулья, обтянутые прозрачной пленкой, спрятались под стол. Стол присел в ожидании.

– Зачем же вы так! – засовестился Лаптев.

 – Вы уважаемый человек! – выразительно подчеркнул он, оглядываясь на шкафы. – Как можно! – а про себя Лаптев подумал, что вот это был бы номер, Родькин – и по миру. – У вас столько повидла! – тем не менее, взвесил воздух руками отставник.

– Почему же тогда у всех нормально все получается! – ядовито заметил Родькин Первый. – Каждое воскресенье жертвенники работают без всяких проблем, – попрекнул он, и недоуменно развел руками.