Королева двора

В общем-то, Надю советские макароны вполне устраивали. Особенно те, что готовила мама, и про пасту она еще неделю назад ничего не слышала и не услышала бы, если бы не Наташка, которая позвонила ей в двенадцатом часу ночи и переполошила всех, требуя разбудить уже спавшую подругу. А когда сонная Надя, наконец, подошла к телефону, огорошила ее безапелляционным требованием отменить завтрашнее дежурство в больнице, потому что «шанс, который ей выпал, выпадает только раз в жизни, и она будет полной дурой, если им не воспользуется».

– Какая деревня? Куда идти? – Надя все никак не могла взять в толк, о чем ей так лихорадочно тараторит в трубку Наташка.

Деревня оказалась Олимпийской, и идти предстояло именно туда, потому что по «счастливой, очень счастливой случайности» однокурсница Наташи по «Морису Терезу», с которой они вместе работали с итальянской делегацией, заболела, а Надя на эту девушку так похожа, что родная мать не отличит.

– Главное, чтобы чужие дядьки не отличили, – мрачно пошутила Надя.

Мероприятие было заманчивым, но рискованным. – Неужели ты воображаешь, что кое-кто не заметит, что переводчица ни слова не понимает по-итальянски?

– Да тебе не придется ничего переводить! Очень мне надо ради тебя подставляться! К бегунам Лариску пошлют, у Нинки, ну, у той, что заболела, пропуск не отобрали. Пройдешь по ее бумажке, а так все время со мной будешь. Если бумажка есть, то какой с тебя спрос? Раз бумажку дали, значит, имеешь право стоять там, где стоишь.

Или не хочешь постоять на арене Лужников?

– Хочу, – согласилась Надя с той решимостью, которая свойственна исключительно неопытной, бесшабашной юности, не склонной то ли по глупости, то ли по возрасту задумываться о последствиях своих поступков.

Впрочем, последствия данной проделки для Нади пока ограничивались исключительно приятным знакомством с высоким темпераментным атлетом Джузеппе, которому миловидная блондинка с невероятно сложным именем (после «д» у него звучала «й», а ударение всегда оказывалось на последнем слоге) понравилась сразу.

Сложно сказать, понравился ли Наде итальянец с первого взгляда. Скорее ее заворожило его восхищение ее скромной персоной. Да, она была молоденькой, да, стройной – не то что сестра Верочка, которую весь двор и весь класс, кто за глаза, а кто и в лицо, называет «колобком», но к чему обманывать саму себя, самой обыкновенной. Ноги могли бы быть подлиннее, грудь повыше, глаза побольше, а волосы погуще.