Манна

 —

Обещай отсталому свободу,

Земли и помещику конец

И лепи, что хочешь из народа.

Неужели есть такой хитрец?

Кто умен, прекрасно образован,

Маркса труд огромный изучил,

Языками, знанием подкован.

Есть такой! По плоскости скользил

На конёчках самообладанья,

Оставляя след на льду интриг,

Большой спец фигурного катанья,

Объезжал и яму и тупик.

Но зачем Ульянову все это?

Не могу я суть здесь уловить.

Неужели честь его задета?

И за брата хочет отомстить?

Или хочет счастьем он согреться,

Сложный мир избавить от всех бед?

А куда обиженному деться?

Ну конечно – сразу на тот свет.

Волновался, предков вспоминая,

Книгу – бомбу положив на стол. —

Трудно было всем, я это знаю,

От разбойных бунтов и крамол.

Не легка Романовская доля.

Скоро триста лет как Кремль наш.

И была крепка у предков воля,

Каждый был порядка крепкий страж. —

Вспомнил деда после покушенья,

На кровати кровь. – Я был так мал!

И что сам когда-нибудь мишенью

Стану для врагов – не понимал.

Но у нас заступник есть – Распутин!

Он не одержимый, он святой,

Друг семьи Григорий нам по сути,

Ясновидец верный, дорогой!

На жену влияние имеет,

Благотворно лечит ей невроз.

Долго сохранить семью сумеет?» —

Волновал царя один вопрос.

А царица, «Гессенская муха»,

Перед сном снотворное пила,

Мучилась душевною разрухой,

Долго исцелителя ждала:

«Голова болит моя, мой милый.

Ты ответь, любимый, на вопрос,

Кто вдохнёт мне в душу снова силы?»

И давилась дымом папирос.

Мистика таилась в ее генах,

Оккультизмом наградила мать,

Бабкина решимость стыла в венах,

Не могла наследников рожать.

Дочки Ольга, Таня и Мария

Превратили мать в нервозный ком.

А потом ещё Анастасия…

От истерик дёргалась лицом.

Женщина гипнозу поддавалась,

Трепеща наследника ждала.

И утроба даже надувалась —

Ложная беременность была.

И кошмары снились ей ночами,

Что чертёнка родила на свет

Мелкого, с копытцами, с рогами,

И будила мужа криком: «Нет!»

Содрогалась от неясных звуков —

От хлопка, вечернего звонка…

И в свое болото предрассудков

Затянула мужа-слабака:

«Ники дорогой, мне так паршиво.

Умоляю, лекаря найди,

Не жалей рублей. Мне так тоскливо.

Знахаря скорее приведи».

Сколько было рядом проходимцев,

Шарлатанов? Каждый лучшим был.

Но не то, не те мелькали лица.