Аполлон Александрович Григорьев

Аполлон Александрович Григорьев

Дмитрий Васильевич Аверкиев

«Въ пятницу 25–го сентября умеръ нашъ другъ и сотрудникъ Аполлонъ Александровичъ Григоревъ. Потеря его для насъ велика и незам?нима. Многое еще не досказано имъ; многое, высказанное мимоходомъ, не получило достодолжнаго развитiя. Чтобы понять и в?рно оц?нить жизнь и литературную д?ятельность Григорьева, надо уяснить себ? его основныя воззр?нiя, или, в?рн?е и лучше, в?рованiя. Мн? кажется я не ошибусь, если скажу, что основой его личности была полная, безъ поворота, в?ра въ жизнь и в?ра въ искусство, какъ въ одно изъ главн?йшихъ выраженiй жизни.

В?ра въ жизнь во вс?хъ ея проявленiяхъ; въ жизнь безустанно развивающуюся, по своимъ основнымъ изв?чнымъ законамъ; въ жизнь, которую нельзя затиснуть въ рамку никакой – какъ – бы умна она ни была – теорiи; въ в?чно юную и любящую, постоянно обманывающую строгiя, но сухiя выкладки ума, – въ то, что покойный называлъ иронiей жизни…» Произведение дается в дореформенном алфавите.

Дмитрий Васильевич Аверкиев

Аполлон Александрович Григорьев

Мертвый въ гроб? мирно спи,

Жизнью пользуйся живущiй!

Въ пятницу 25–го сентября умеръ нашъ другъ и сотрудникъ Аполлонъ Александровичъ Григоревъ[1 - Авторъ говоритъ зд?сь какъ – бы отъ лица редакцiи.

Д?йствительно, по нашей просьб? написалъ онъ эту оц?нку д?ятельности и литературныхъ заслугъ покойнаго и дорогого сотрудника нашего. Какъ ближайшiй изъ друзей покойнаго онъ полн?е и удобн?е другихъ могъ исполнить эту обязанность. Ред.].

Потеря его для насъ велика и незам?нима. Многое еще не досказано имъ; многое, высказанное мимоходомъ, не получило достодолжнаго развитiя.

Чтобы понять и в?рно оц?нить жизнь и литературную д?ятельность Григорьева, надо уяснить себ? его основныя воззр?нiя, или, в?рн?е и лучше, в?рованiя. Мн? кажется я не ошибусь, если скажу, что основой его личности была полная, безъ поворота, в?ра въ жизнь и в?ра въ искусство, какъ въ одно изъ главн?йшихъ выраженiй жизни. В?ра въ жизнь во вс?хъ ея проявленiяхъ; въ жизнь безустанно развивающуюся, по своимъ основнымъ изв?чнымъ законамъ; въ жизнь, которую нельзя затиснуть въ рамку никакой – какъ – бы умна она ни была – теорiи; въ в?чно юную и любящую, постоянно обманывающую строгiя, но сухiя выкладки ума, – въ то, что покойный называлъ иронiей жизни.

И такъ, не предписывать законы ей надо, а съ любовью изучать ихъ; не учить, но поучаться. Не съ легкой насм?шливостью, а съ благогов?нiемъ надо приступать къ этому изученiю.