Дровосек

Он поднес руку к лицу, провел ладонью по колючему подбородку. Надо побриться. А заодно принять холодный душ. Или горячий. Разогнать кровь. Когда-нибудь эта бессонница его доконает. Дошло до того, что он уже несколько раз видел свое тело со стороны. Кажется, это называется сонный паралич. Ты обездвижен, не можешь даже вздохнуть, и тут внезапно меняется ракурс: тело внизу, под тобой, в неудобной позе, а ты сам нависаешь где-то сверху; вот ты отходишь к зеркалу и смотришь в его бесстрастную холодную гладь, где не отражается ничего.

Вообще ничего.

Моя душа – зеркальная гладь, где отражаешься только ты. Словно рябь прошла по воде. Кому я это говорю?…

Артемий наморщил лоб, но память была неприступна, как цитадель. И все же слабые сигналы поступали с периферии, стоило закрыть глаза и сосредоточиться. Или, вернее, рассредоточиться, утратить контроль.

Он сделал еще одну попытку. Светлое, светлое… солнечные блики на воде… снег… сливочные пятна фонарей в мягких сумерках… жемчужные переливы предзакатных облаков… Артемий открыл глаза, кинул взгляд в окно, на пол: никакой мягкости, плавности.

Узкий луч как режущий скальпель хирурга.

Он позволил себе выйти из состояния абсолютного покоя. Сделал несколько вращательных движений кистями, ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев. По рукам разлилось тепло. Дал телу команду встать. Тело среагировало послушно и легко. Кресло, уловив мысленный сигнал, спружинило и ненавязчиво подтолкнуло вперёд. Сделав шаг, Артемий ощутил под ногой нежные ребрышки соломенной циновки.

Он как и прежде, любил эти ощущения. Податливость песка, округлость гальки под сводом ступни, обнимающую прохладу воды, когда заходишь в нее по грудь. Наверное, он раньше любил снег, раз память хранит крошечную ячейку с этим словом: если сейчас он и забыл, что это такое – не его вина. Многое приходится забывать, чтобы не сойти с ума.

Однако, простой затянулся. Он не привык так долго праздновать лодыря. Можно тряхнуть стариной, сделать вылазку в лес.

В КУБе не поощряли левак, но на подобные развлечения внештатников смотрели сквозь пальцы: тоже ведь люди. Да он и не корысти ради, а здоровья для. Душевного и физического. Так, размяться, без фанатизма. Ближе всего к дому Золотая дубрава, но вырубка в городской черте запрещена. Надо ехать за город, в Выдрин Хвост, а лучше еще дальше – в Ежи. Там можно вволю помахать топором. Утренние электрички в этом направлении полупустые.