Аугментированный

– Сколько?

– Да я откуда знаю? Ты меня не слышишь? Я собрал тебя из того, что валялось на полу, ржавая печень, наполовину дырявые легкие, лицо вообще странное, так и не понял, почему голосовой динамик сбоку, а глаза выпученные какие-то, еще и на череп похоже. Короче, пару дней тебе здесь побродить, подумать, а потом у меня уже есть план, где тебе найти запчасти поновей. И вот, на, держи плащ, тоже здесь нашел, твоей одежде пришел конец. Знаешь? Мне кажется, ты отлично меня развлечешь. И еще, у меня не было нужных лекарств и медикаментов во время операции, не уверен, что твои гормоны правильно отреагируют на многочисленные небиологические части тела, возможно множество побочных эффектов, но точно порой ожидай подавленных либо, что более вероятно, наоборот, максимализированных эмоций.

Печаль покажется горем, удивление превратится в восхищение, а незначительная мотивация может стать для тебя неудержимым поездом.

Я вышел на улицу в раздумьях и понял, что мы действительно находились на огромной свалке металлолома: вокруг меня были горы высотой в пятнадцать-двадцать метров.

И как же было странно ходить на металлической ноге, шаг так, шаг так, у моих нижних конечностей была явно разная длина. В городе людей с аугментациями, если те на виду, часто принимают за преступников: так повелось, что именно они пренебрегают человеческими частями тела в угоду силе.

– Дядька, вы пришли в себя? – на небольшой куче металлолома сидело с десяток детей в возрасте до двенадцати лет.

– Эй, док, это ваши дети? – крикнул я в сторону комнаты, из которой только что вышел.

– Да мои, мои.

– Прямо все? А где же их мамы?

– Какие мамы? Я их тоже на мусорке нашел, мне иногда начинает казаться, что все, что у меня есть, я когда-то нашел на мусорке.

– А что, это не так?

– Иди в жопу.

– А зачем тебе дети?

– У нас симбиоз, мы не можем жить отдельно, я на этих горах построил сады, чтобы ничего не было видно снизу, а дети с соседней мусорки таскают удобрения для них, а если повезет, еще и крыс наловят – знаешь, какие они здесь толстые? Ну, еще я лечу у детей ранки там всякие и кушать готовлю.

– Эксплуатация детского труда получается?

– Получается, что так.

– Слушай, а как мне есть? Ну, если у меня нет рта.

Из своей кучи мусора вышел Док и задумчиво произнес, разглядывая меня:

– Да он есть, у тебя нижняя часть лица отодвигается, где-то здесь, а вот здесь кнопка, где ухо, должна быть. Да, да, здесь.