Гончие смерти

Гончие смерти

Антон Грановский

Гиблое место #8

Три долгих года в самой страшной темнице Хлынского княжества – в Мории – томился Глеб Первоход. По велению самозваного князя Добровола волхвы опаивали узника снадобьями, вызывающими запредельно ужасные сновидения, и не было мученьям ни конца ни края… Так печально могла бы закончиться жизнь Глеба Орлова, журналиста, волею судьбы заброшенного из современности в Древнюю Русь. Но жрецы Нуарана посылают за ним Лесану – девушку, обладающую особым Даром.

Ее народу грозит гибель от чудовищных гончих смерти, и Лесана вместе с друзьями Первохода отправляется ему на выручку. Ведь, по мнению жрецов, спасти обитателей Иноземья может только Глеб…

Антон Грановский

Гончие смерти

Так воин хочет отдохнуть. А ворон хочет есть,

И принимает долгий сон он не за то, что есть.

А мне велели передать, что воин будет спать,

И просыпаться, и впадать в беспамятство опять.

    Денис Новиков

Пролог

Дыхание с хрипом вырывалось из узкой груди Прошки.

Прижав к груди баранью ногу, парень стремглав несся по темной улице.

– Дердзи его! – отчаянно вопили вслед. – Дердзи ворёнька!

«Еще чуть, – думал Прошка. – Еще немного».

До переулка всего ничего. Сейчас Прошка добежит до переулка, свернет в него – и только они его и видели. Проклятые китаёзы! Удавятся за кусок баранины!

Прошка крепче прижал к себе баранью ногу. Вот и переулок. Свернуть в него, добежать до деревянного забора, перемахнуть, еще раз свернуть, юркнуть в дыру, перебежать через подклет разрушенной школы и – вот она, сытая седьмица!

Прошка свернул в переулок и бросился к забору, но в этот миг жилистая рука китайского мясника-забойщика ухватила его за шиворот и резко рванула назад.

Ворот Прошки затрещал, а сам он резко сбавил ход, но еще пару шагов протащил китаёзу за собой, однако еще несколько жилистых желтых рук ухватили Прошку за плечи и повалили на землю.

– Попался, гадзёнысь! – заорал один из китаёз.

Тут к трем мясникам подоспели еще двое. Прошка попытался встать, но его снова сбили с ног. Мягкий войлочный сапожок китайца ударил его в скулу. Прошка вскрикнул от боли, но баранью ногу не выпустил. И рад был бы выпустить, но руки сами вцепились в парное мясо, и приказы им отдавал совсем не разум, а пустой, урчащий желудок.

Били Прошку сильно, от души.