Иероглиф смерти

Среднего роста, с всклокоченными волосами, худощавый… Плащ помят и расстегнут, галстук сбился набок… Не хватает только очков и конторского портфеля в руке, чтобы довершить портрет подвыпившего и обнаглевшего клерка.

– А тебе чего надо, придурок? – презрительно проговорил мордоворот.

– Хочу, чтобы ты не ушел отсюда разочарованным, – отозвался Корсак. – Так что насчет поцелуя?

Мордоворот прищурился:

– Грубишь, тля?

– Наоборот – виляю хвостом. Если тебе не видно, можешь обойти и посмотреть на мою задницу.

Физиономия мордоворота побагровела.

– Думаешь, ты клоун? – свирепо спросил он.

– Думаю, я чудо, – с улыбкой ответил ему Глеб.

Дверцы машины открылись, и двое крепких мужчин в кожаных куртках выбрались наружу.

– Дыня, он же ботан, – сказал один из них, лысый, как колено.

– Ничего, Яйцо, ботанов тоже надо учить, – отозвался мордоворот. И добавил с ухмылкой: – Чтобы не наглели.

Мордоворот стремительно пошел на Глеба. Тот не попятился и не развернулся, он чуть отвел назад правое плечо, а потом спокойно и четко врезал бугаю кулаком по физиономии.

Удар снес громилу с ног и швырнул его на асфальт.

Лысый остановился и с изумлением уставился на своего вырубившегося товарища. Затем перевел взгляд на Глеба и хрипло проговорил:

– Ты чего сделал?

– Дал Дыне в дыню, – сказал Корсак. И уточнил: – А тебя, кажется, зовут Яйцо?

– Ах ты…

Лысый выхватил из кармана травматический пистолет. Глеб, не дожидаясь продолжения, шагнул вперед и врезал лысому верзиле ботинком между ног.

Тот вскрикнул, выронил пистолет и, зажав отбитую мошонку руками, согнулся пополам. Глеб посмотрел в сторону «Тойоты» и громко спросил:

– Кого еще поцеловать?

Тонированное стекло поднялось, скрыв от посторонних глаз мрачную утробу автомобиля.

– Вот так всегда, – усмехнулся Корсак. – Пообещают и обманут.

Он повернулся и направился к дому, но пройти успел всего несколько шагов. Его догнали сразу двое. Глеб резко повернулся и сжал кулаки, намереваясь сильно огорчить своих преследователей, но мощный удар кулаком в челюсть швырнул его на асфальт.

А потом в ход пошли ноги.

«Меня бьют», – понял Корсак, но тут ботинок противника врезался ему в висок, перед глазами у Глеба помутилось, и он потерял сознание.

Очнулся Глеб (если, конечно, это слово применимо к бедолаге, из которого чудом не вышибли дух) в своем любимом баре «Дэдлайн». Черт его знает, как он сумел доковылять до бара. В теле болела каждая клетка.