Побег из Содома

Его усталое лицо, покрытое шрамами и глубокими морщинами, говорило о большом боевом опыте. А потёртые фельдфебельские нашивки лишь подтверждали это.

– Иди щенят сфоткай, – небрежно послал его жестом Капитан, после чего боец пошёл вглубь развалин. – Мешки не забудь снять! – весело крикнул он вслед.

– Нет, Кэп, я их так сфотографирую! Отправим торгашам художественное фото: «Мешки на фоне руин»! – мрачно пошутил Фельдфебель, и через несколько секунд за развалинами блеснула вспышка.

– Да… – тяжело вздохнул Фельдфебель.

 – Совсем мы в барыг превратились.

– Эй, Носорог, хорош ворчать! – беззлобно вздохнул Капитан. – Да, охота тяжелая. Но ты на трофеи погляди! Ты забудешь обо всём этом дерьме, как только получишь деньги.

По лицу Капитана блуждала усталая улыбка, он был явно доволен.

– Хотелось бы забыть… – мрачно произнёс Фельдфебель, глядя себе под ноги.

– Что сделаешь со своей долей? – спросил он, подняв взгляд на командира.

– Долги отдам, – бросил Капитан.

– А остальные?

– Остальные пусть подождут!

– Понятно… – усмехнулся Фельдфебель.

– А ты как потратишь? – спросил Капитан.

– Ну, если доживу до конца контракта… Уеду, сниму домик у моря, – его голос зазвучал мечтательно. – Отдохну от Пустоши. Позагораю, поем нормальной рыбы. Меня ею бабушка в детстве кормила. Всё приговаривала: «Ешь, пока я жива!» Вкус до сих пор помню.

– А что за рыба? Какая порода?

– Слышь, Кэп, да я почём знаю! Главное, что настоящая, в море выловленная! Не то, что нынешние – розовые мутанты.

Как сейчас помню, Бабушка меня по головке гладит и говорит: «Рыбка плавает по дну, не поймаешь ни одну». Это ещё до чумы было…

– А… До чумы… Это, значит, давно…

– Это очень давно…

3 Сборы

– Девочки, пожалуйста, складывайте всё по списку, мы же неделю готовились! Форму я ещё днём принёс, а сейчас на дворе полночь, а вы всё ещё копаетесь!

Папа стоял посреди комнаты, держа в руках полупустой форменный рюкзак.

Его измождённое заботами лицо выражало тревогу и нетерпение. Рано поседевшие волосы были уложены в аккуратный косой пробор.

Он обвёл взглядом маленькую тесную квартирку с потрескавшимися обоями. Полы с протёртым линолеумом были намыты до блеска. А старая мебель и застиранные занавески соседствовали с домоткаными половиками. Над обеденным столом висела массивная лакированная доска из красного дерева с надписью: «Он есть любовь».