Детский дом – совсем не детский, а сплошная «апдиптация»

Детский дом – совсем не детский, а сплошная «апдиптация»

Антонина Иванова

Меня всегда волновала судьба «брошенных» детей. Прототипом героини этого сборника стала девочка, которую мои родители брали на выходные дни в нашу семью. После войны – это стало нормой. Сейчас этот забытый душевный послевоенный порыв возобновился. Но моя героиня захотела детский дом, который в душах многих детей ассоциировался с темным прошлым, сделать своим, родным.

Антонина Иванова

Детский дом – совсем не детский

В детский дом меня привезла госпожа Гусева, инспектор опекунского совета.

Галкина Екатерина Васильевна.

– Нам сюда, – посмотрев на меня, как на обузу, тётя Гусева постучала в дверь.

– Директора нет. Приходите завтра, – недовольно проговорила тётенька с ярко накрашенными губами, появившаяся из дверей, напротив.

– Нам надо сегодня, – возразила инспектор опекунского совета.

– Это почему?..

– Потому что мы из другого города.

– И что…

– Нас должен принять дежурный воспитатель.

– Грамотные…

Госпожа Гусева тяжело вздохнула.

– Борисовна, прими дитё. Чего допрос устраиваешь… Не слышишь, люди приехали издалека, – проговорила толстая бабушка с ведром.

– А ты, Симоновна, что… директор…

– Директор. Директор по швабрам и тряпкам. Однако сиротеню прими.

– А откуда тебе известно, что она сирота?..

– Потому что… директор, – усмехнулась Симоновна.

Недовольно вздохнув, Борисовна сказала:

– Давайте документы, а то этот директор по тряпкам всё равно не отстанет. Она здесь главнее всех главных.

Проверив все опекунские бумаги, тётенька с красными губами спросила:

– Так, сколько же тебе годков?..

Я настороженно посмотрела на инспектора Гусеву.

– Шесть, – ответила за меня опекунша.

Покачав головой, детдомовская служащая безразлично сказала:

– Теперь это твой дом. Иди за Симоновной, она тебя отведет…

Добрая бабушка, которая была директором по швабрам и тряпкам ласково сказала:

– Пойдём детка, сейчас покормлю.

От неизвестности мне стало тоскливо. Я оглянулась, чтобы напоследок поймать сочувственный взгляд госпожи Гусевой. Но той уже не было.

– Господи, и зачем вас сиротинушек на белый свет выпускают. Чтобы потом маялись, не зная радости жизни, – приговаривала бабушка, идя впереди и тяжело шаркая ногами.