Месть изгоняющему

И там из него вырастает неописуемое чудовище, творящее уже такие зло и кошмар, о которых, милостью Божией, даже невозможно помыслить здесь, на земле…

Как я об этом расскажу Дайне? – думал Арсений. А с губ сорвалось само. И Дайна только стала тогда белее лицом и спросила:

– Хлум это… или сарга?

– Сарга.

Он мог бы и солгать, в принципе. Он мог бы и вообще ничего Дайне не говорить. Но между этими двумя людьми так уж повелось изначала, что не было у них друг с другом ни в чем никакой неправды.

И очень они дорожили этим. И просто не могли уже ни о чем говорить иначе, нежели как оно вправду есть.

…Итак, ты носитель сарги, – мысленно произнес изгоняющий, глядя в зеркало. И отвернулся. И обхватил голову руками. – За что? Почему не с кем-то другим?! Я послужу инкубатором для уродливой потусторонней твари. Меня зароют в землю и позабудут… За что?!

Арсений запрокинул голову вверх и отнял от глаз ладони. Промысел или случай, но вышло так, что перед его потерявшимся, тусклым, почти уже как неживым взором оказался иконостас.

И встретились глаза изгоняющего с устремленным во глубину их взглядом одного из святых. Арсений созерцал печальное лицо Государя, пронзительное в своем спокойствии. Тогда невольно вдруг припомнились слова песни, которую поет праведница земли русской:

Дай ему власть победить

полчища тьмы!

И вслед перед мысленным взором Веспова прошло все, что испытал русский царь… и как при этом держался.

Арсений отошел от иконостаса и зеркала и упал в свое любимое кресло, скрипнувшее истертой кожей. Он здесь обыкновенно обдумывал сложные ситуации, искал выход…

Ну, нет уж! – усмехнулся он зло через минутки три. – Пусть эта чертова мерзость и свила себе гнездо в моей плоти, но до моей души когтям ее не добраться! Я посвященный Меркнущего Терновника. Изгоняющий. И даже если суждено мне будет умереть, я умру таким же, как жил!

Придвинув кресло к столу, Арсений чертил на листе бумаги замысловатые загогулинки, обдумывая свой план.

…Оно напоминало корабль, обветренное серое здание в неприятных разводах. Точнее – давно и прочно севший на мель океанский лайнер. Обшарпанные седые стены и подслеповатые окна составляли резкий контраст ухоженному и ярко зеленевшему около них газону.

Арсений умел неплохо ориентироваться не только в потусторонних мирах, но также и в мире сем.