Сотворение мира

И во хрустальном зале ожиданья, где она,

Зареванная, спит, где под ногами —

Окурки, кошки, сироты, телег

Ремни, и чемоданы, и корзины, —

Кричу: останови, прерви сей Бег,

Перевяжи, рассекнув, пуповину!

Неужто не родимся никогда?!

Неужто – по заклятью ли, обету —

Одна осталась дикая беда:

Лететь, бежать, чадить по белу свету?!

Ползти ползком, и умирать ничком —

На стритах-авеню, куда бежали,

В морозной полночи меж Марсом и стожком,

Куда Макар телят гонял едва ли…

Беги, народ! Беги, покуда цел,

Покуда жив – за всей жратвою нищей,

За всеми песнями, что хрипло перепел

Под звездной люстрою барака и кладбища!

Беги – и в роддома и в детдома,

Хватай, пока не поздно, пацаняток,

Пока в безлюбье не скатил с ума,

Не выстыл весь – от маковки до пяток!

Кричу: останови!… – Не удержать.

Лишь крылья кацавеек отлетают…

Беги, пока тебе дано бежать,

Пока следы поземка заметает.

И, прямо на меня, наперерез,

Скривяся на табло, как бы от боли,

Патлатая, баулы вперевес,

Малой – на локте, старший – при подоле,

Невидяще, задохнуто, темно,

Опаздывая, плача, проклиная…

Беги! Остановить не суждено.

До пропасти.

До счастия.

До края.

Юдифь и Олоферн

Дымы над крышей, Медная Луна,

Шатаясь, плачет надо мною…

О! Голова моя отягчена

Висящей бронзой, бахромою

Аквамаринов, серьги близко плеч

Мотаются, и шуба жжет мехами…

Я – воздух жгу, я – зарево, я – печь,

Я – пламя: меж румянами, духами…

Трамвайный блеск, парадов звон и чад,

Голодные театры лавок,

И рынки, где монетами гремят

И где лимон рублевый сладок,

Моста бензинного чугунный козий рог

Над ледокольною невестиной рекою,

А за рекой – чертог, что дикий стог,

Разметанный неистовой рукою…

Он весь в снегу горит, Там Олоферн

Пирует, ложкою неся икру из миски

Фарфоровой – ко рту, чернее скверн,

А тот, прислужник, кланяется низко…

А тот, лакейчик, – ишь, сломался он,

Гляди-ка, хрустнет льстивая хребтина!…

Ну что ж, народ.

Тебе равно: веревка… гильотина…

Так. Я пойду. Под шубой – дедов меч.

В лицо мне ветер зимние монеты,

Слепя, швыряет. Сотней синих свеч

Над черепицей – звезды и планеты.

Не женщина, не воин и не зверь,

Я – резкий свет на острие дыханья.

Я знаю все. Вот так – ударю дверь.

Так – взором погружу во прозябанье

Телохранителей.