Раз, Два, Три, ты с ума сойди

Раз, Два, Три, ты с ума сойди

Александра Мигель

Джек задумчиво глядит вниз, на свои сжатые кулаки. Он хмурится, и весь вид его говорит, нет, кричит о том, что он с чем-то борется. Но вот борется с чем? Он сам не знает. Знает лишь, что это что-то скользкое, липкое и ужасно неприятное на ощупь. Это мешает двигаться и дышать, сдавливает грудную клетку. Параноить – значит почти не дышать и не отличать реальность от выдумки. Значит думать, что весь мир широко раскрывает свои глаза, когда насмешливо смотрит на тебя со своей высоты и когда трогательно заглядывает в твои глаза, задрав голову. Параноить – Джек слишком хорошо понимает как, но откровенно не понимает почему.

– Как мне к вам обращаться?

– Джек.

– Джек. Это же не Ваше настоящее имя?

Парнишка усиленно мотает головой, съеживаясь под взглядом психотерапевта. В его глазах появляется паника, граничащая с настоящим ужасом.

Это что-то запрещенное, – думает женщина.

Пролегающая на лбу морщина разглаживается, когда Джек бросает в ее сторону слишком напряженный взгляд.

Это что-то, что вызывает острое чувство отчуждения и страха. Что-то, что является табу.

Она кивает, натягивая на лицо дежурную улыбку, и записывает что-то в свой блокнот, лежащий у нее на коленях.

Скрип ручки, а также шелест бумаги отдается в голове Джека жужжанием роя пчел, которое к тому же дает эхо. Они жужжат не прекращая, и с каждой секундой их становится все больше, отчего шум становится только невыносимее.

Он сжимает голову обеими руками, не сводя испуганного, словно у загнанной в угол лани, взгляда с кончика ручки.

Ему кажется, что за этим шелестом скрываются шаги. Шаги уверенные, широкие, что гулким эхом отдаются в пустом коридоре. За шелестом и поскрипыванием ручки он слышит неразборчивый шепот, из которого понимает отдельные фразы.

– Все будет…

Шум в ушах.

Скрип ручки.

Дыхание.

Шелест бумаги.

Шаги. Много шагов. Где-то ходит… он?

Шепот. Неясный. Непонятный. Кто-то шепчет, что все будет. Будет…?

– Будет плохо.

Будто обрубили; звуки прекращаются вместе с поднятым на него взглядом. Взгляд не выражает ничего, кроме легкого интереса, и чего-то еще. Джек почти не дышит, когда понимает, что в этом взгляде есть н е ч т о, что ему непонятно. Между тем, профессиональная улыбка заставляет губы растягиваться, а сам Джек может только оцепенелой овцой смотреть на эти сужающиеся зрачки, в которых плещется…

– Хорошо, Джек.