Запрещённые люди

В неё заглядывает голова в очках:

– Гуляем?

– Конечно!

– На улице почти двадцать, – с сомнением говорит капитан, – точно идёте?

Я улыбаюсь, разворачиваю телевизор и тыкаю пальцем в экран. «Кормушка» с треском захлопывается. Чем меньше людей гуляет, тем скорее он освободится. Поэтому летом арестанты слушают рассказы об ужасах смога от горящих торфяников, осенью в прогулочных двориках хозяйничают ураганы, зимой, естественно, жуткий мороз.

Врубаю погромче музыкальный канал. Для утренней побудки телик годится, в остальное время он выключен.

Китаец ворочается, завтрак на подходе, прогулка неотвратимо грядёт. Он бы и рад не идти, но кто его спрашивает? Всё равно теплолюбивый азиат в камере мёрзнет – его стена под окном чуть ли не вся покрыта инеем, а сквозняки «сифонят» из окна прямо над ним.

Сосед плетётся к умывальнику, я сажусь на койку. Здесь один встаёт – второй садится. А ведь, бывало, жили на этих метрах и втроём. Китаец старше меня лет на десять, но ниже ростом и слабее. Суетлив, хитёр и трудолюбив как муравей.

По вечерам поёт. Постоянно забываю его сложное и смешное имя, поэтому зову соседа просто: «товарищ китаец».

В коридоре послышался металлический лязг тележки – развозят завтрак. Смотрю в меню. Овсянка! Если добавить ложку мёда, то можно есть.

Питаюсь на своей койке. За узким столиком-партой разместиться вдвоём сложно, да и привыкнуть к громкому чавканью возле уха я никак не могу. Мои попытки перевоспитать взрослого человека, привив ему элементы простейшего этикета, провалились.

Он просто не понимает, как это – есть с закрытым ртом. Списываю на особенности культурных традиций.

Стук ложек об эмаль казённых мисок был недолог. Дверь открылась, приглашая на выгул. Товарищ китаец вскакивает, суетливо одевается, задевает свою миску с остатками каши, она с грохотом падает на пол. Он причитает, начинает собирать кашу. Мы с инспектором стоим и молча ждём. Дежурные привыкли ко всему, я медитирую. Наконец, натянув на себя вещи, товарищ китаец подскакивает к выходу.

Я молча киваю ему на окно. Он бежит назад, лезет в ботинках на своё одеяло, дёргает форточку. «Хату» надо проветривать.

Мягко ступаем по коврам, тихо шелестит лифт – это Лефортово. Сегодня хороший день – нам достался самый большой дворик. В нём можно бегать по кругу, как на ипподроме. Пара километров трусцой, следом десяток асан йоги и растяжка – на всё час прогулки. Громкое радио над головой вещает об ужасах геморроя, мешает общаться с соседними двориками.