Записки Мюрэй

Кушать хотелось всегда. Приёмная мать, Вильма, говорила: "у балерины должна быть осиная талия и желудок с напёрсток". Джин ненавидела её. "Пусть я буду толстой и некрасивой, зато сытой". От голода у Джинджер появились голоса в голове.

У Джин не было друзей, но зато была воображаемая подружка, Бони. Она всегда проказничала. То уговаривала съесть печенье, то выпить кружку молока. А однажды, они вместе с Бони съели огромный шоколадный торт. Его доставили из пекарни для празднования дня рождения Вильмы.

Влетело знатно. Помимо этого девочка отравилась. Её тошнило и рвало, поднялась температура. Несколько дней Джинджер провела в бреду. Она не помнила, что с ней тогда происходило, да и сознание старательно прятало всё в старый сундук на чердаке.

Джинджер играла с тенью своей прабабки. Никогда не знаешь, откуда вылезет эта злобная старуха, но ясно, что будет морить голодом и заставит танцевать на стёклах. Так, по её мнению, у девочки закалялся характер. Она отчётливо видела эти тонкие прозрачные черты Элеоноры.

Её визгливый голос звучал в голове, а костлявые руки хватали и тащили танцевать смертельный танец.

Лебединое озеро не кончалось никогда. Пытки Элеоноры становились всё изощрённее. Зимой она заставляла Джин танцевать босиком на льду. Обжигающее дыхание холода, заставляло держать правильную позицию. Это не кончалось никогда.

– Мюрей, дорогая, тебе телеграмма. – Коллега по работе вручила девушке бумажный конверт.

– Спасибо, я посмотрю.

Женщина сидела в огромном кожаном кресле. Её кабинет находился на 25 этаже Уолт Стрит. Большие окна в достаточном количестве пропускали солнечный свет, что способствовало росту растений. Помещение напоминало оранжерею, но это не портило рабочую атмосферу, а наоборот располагало к диалогу, что немаловажно при подписании важных договоров. Большой массивный стол из натурального дерева, дополнял ансамбль. Ничего лишнего вокруг – всё на своих местах.

В Нью-Йорке самый разгар рабочего дня.

Все вокруг суетятся, её журналистское агентство, большой муравейник. Создать свою империю дело нелёгкое. Нервы всегда напряжены, личной жизни никакой. Сколько ей, 33? Пора уже, но некогда…

Мюрей открыла конверт. В телеграмме указан адрес нотариального агентства и ниже приписан текст:

"Просим вас явиться для вступления в наследство. Мы разыскали вас, так как вы являетесь единственной наследницей Элеоноры Блэйденс.