Заячья совесть

Заячья совесть

Глеб Иванович Успенский

Очерки переходного времени #5

«…Однажды на письменном столе в моей деревенской рабочей комнате я нашел большой, неуклюжий конверт, запечатанный и закапанный сургучом; и несмотря на многосложнейший адрес, занимавший всю свободную от сургуча сторону конверта, я только с большими усилиями мог догадаться, что конверт адресован действительно мне, а не кому-нибудь другому. Распечатал я этот конверт и нашел в нем следующее письмо, старинным почерком написанное на целом листе писчей бумаги…»

Глеб Иванович Успенский

Заячья совесть

(Из разговоров с другим старым бурмистром)

1

Однажды на письменном столе в моей деревенской рабочей комнате я нашел большой, неуклюжий конверт, запечатанный и закапанный сургучом; и несмотря на многосложнейший адрес, занимавший всю свободную от сургуча сторону конверта, я только с большими усилиями мог догадаться, что конверт адресован действительно мне, а не кому-нибудь другому.

Распечатал я этот конверт и нашел в нем следующее письмо, старинным почерком написанное на целом листе писчей бумаги:

«Вы много пишете и ищете ключа к щекотулке действительной жизни, желаете надавить пружину, чтобы обозначилось, в чем заключается будущее народа и в чем состоит действительное благо. Только щекотулка не поддается пытливости вашей!

…Может быть, вы, пишущие и обдумывающие, и есть патриоты истинные, но наверное в числе меньшинства, за громадным большинством подавляющим.

Вдревле бог поддержал Савла: «Савле, Савле! Что мя гониши? Трудно тебе противу рожна прати!»[1 - «Савле, Савле! Что мя гониши?» – Автор письма Сидор Коробков приводит цитату из книги «Деяния апостолов» (IX, 4). Савл – иудейское имя апостола Павла (христианская мифология). «Трудно тебе против у рожна прати» – наступать против рогатины, копья (Даль).] Следовательно, оказал поддержку: «Знаю, мол, что тебе трудно, однако – крепись!» А нониче из тьмы большинства то же самое слышите вы глас, только это глас зла!. .

…Много я в жизни претерпел разных ролей и ничего не нашел; рад, что семейство не помрет с голоду, – но и на этот спокой я уже впоследствии только согласился, то есть со взглядами мыслящих в большинстве: «не та честь, которая честна, а та, которая в кармане видна». А в прежнее время я все смотрел на расхищение бога по своим карманам, смотрел болезненно и бессильно.