Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

Когда он, неоднократно падая с крыш и заборов, раздирая не только одежду, но и собственную шкуру, продолжал раз за разом совершать сложное перевоплощение в надежде добиться результата, который позволил бы незаметно подслушать разговор между дядей и его советником. Однако сейчас сил в резерве молодого метаморфа осталось маловато. Гер предусмотрительно спустился вниз и, не меняя ястребиного облика, засел под крышей ближайшего дома. Переводя дух, нервно переступил лапами и огляделся по сторонам.

Птичье зрение ухудшалось с каждым мигом, постепенно пропадал и слух, уже не улавливающий мошкару, крутящуюся в паре метров от многоликого. Прав был Тагаш, не пуская его. После бессонной ночи следовало выспаться и нормально поесть, так нет же, какая-то муха укусила примчаться спозаранку в глухомань. Туда, где даже в седьмом часу деревенские носа из дома не высовывают.

«Лентяи!» – неуважительно окрестил их Гер и с удивлением увидел охотников, выходящих из леса.

Трое, едва стоящие на ногах, пустые – без дичи, но довольные. И каково было его удивление, когда один из них резко остановился, вскинул простенький арбалет и произнес, пришептывая:

– Штальной яштреб на доме штарошты – мой!

Удачно приземлился, подумал Дао-дво, отслеживая движения пошатывающегося охотника. Ведь как говорится – дуракам везет, а Геру совсем не хотелось стать дичью одного из них.

– Мерещится тебе, – отмахнулся второй не менее пьяный мужик и похлопал себя по животу, туго обтянутому кожаной жилеткой.

 – Откуда в нашей глуши ястребы, да еще стальные?

– А медведь золотистый тоже мерещился? – возмутился третий и, икнув, рухнул в кусты чертополоха.

– Когда через заросли шел, не мерещился, а когда за деревню спросил – мерещился, – подумав, произнес самый недоверчивый, даже не представляя, что дорогой у них интересовался сам наследный принц Треда.

– Вот так дела… Ее и Тэннон Дао-уно ищет! – прошептал крайне удивленный метаморф.

В это мгновение в колючих кустах раздалось горестное: «Всю дичь, мерзавец, распугал…»

– Не вшу, – заверил пришептывающий и выстрелил.

Звук разбитого стекла, падение осколков, тихий вскрик и бабий ор:

– Ганту! Душегуб окаянный, живо домой! – Из разбитого окна высунулась пухлая женская рука со сломанным болтом в кулаке. И голос возопил: – За испорченное стекло со старостой собственной шкурой расплатишься.