Сердце джаза

На лице выделяются белые кустистые брови, и такие же волоски выбиваются из ушей. Губы расплываются в удивленной улыбке.

– Тебе не показалось, потому что это действительно Повел Рамель.

Стеффи в изумлении смотрит на человека в окне. Он стар. Не так, как ее бабушка и дедушка, которые только-только вышли на пенсию, а скорее как те морщинистые старики, что часами сидят в поликлиниках.

Мужчина почтенных лет слегка прикусывает губу и говорит:

– А ты знаешь, когда он записал песню, которая звучала?

У нее учащается сердцебиение, как бывает, когда учитель задает вопрос, на который хорошо знаешь ответ.

Но это не в счет. Тем более что сейчас она стоит в снегу и ее спрашивают о Повеле Рамеле. И она уверенно отвечает:

– В сороковых.

– Да, это было в сороковых. Если быть точным, в сорок шестом году. Каспер Хюкстрём играл на кларнете. Но я думал о другом.

– О чем же тогда?

Тишина. Она смотрит в окно, ожидая, что этот человек вот-вот исчезнет из виду, испарится, словно джинн в лампе. Но старик вытягивает шею.

Из окна виден его профиль. Густые брови вопрошающе взмывают вверх.

– Ты предлагаешь мне подхватить пневмонию или наконец представишься, как подобает порядочному человеку?

Дверь со скрипом открылась. В коридоре пахнет старым мылом и пластиком. Это не частный дом – здесь расположен дом престарелых «Сольхем». Стеффи стоит в нерешительности. Справа на стене висит картина с домиком в лесу. Слева – настенный коврик с каким-то религиозным сюжетом. Она осматривается и подтягивает вечно сползающий с плеча ремень школьной сумки.

В длинном коридоре открывается еще одна дверь. Старик ненамного выше ее, но, вполне возможно, был выше в молодости. Стеффи пожимает худую руку, холодноватую и сухую на ощупь. Но его рукопожатие сильнее, чем она могла предположить.

– Альвар Свенссон.

Она на мгновение задумывается, стоит ли представиться полным именем – Стефани? Или, если на то пошло, придумать себе какое-нибудь имя? Но она такая, какая есть.

– Стеффи Эррера.

В комнате Альвара Свенссона стоят кровать, клетчатое кресло, два стула, стол и огромная книжная полка.

Он садится в кресло, которое напоминает складную линейку. Кивком указывает Стеффи на стул, и она присаживается.

За окном совсем стемнело. И отсюда то место, где она совсем недавно стояла и слушала музыку, выглядит каким-то другим.

– Совсем не это меня заинтересовало, – говорит Альвар и откидывается назад, так что кресло заскрипело. – Не Хюкстрём, играющий на кларнете.