Сами вы дауны!

Незнакомая медсестра мерила ей давление, в комнате густо пахло лекарствами, а возле стола еще одна дама в белом халате, явно врачиха, вполголоса переговаривалась с… мамой! Нора едва не подскочила от удивления, однако слабость немедленно прибила ее обратно к подушке. Как бы ни было, именно с этого дня Инесса Иосифовна снова стала собой. Она сама, без всяких больниц, справилась с тяжелейшим воспалением легких, сумев привлечь для лечения своих знакомых врачей. Сама ставила капельницы и колола уколы, а когда дочь пошла на поправку, выхлопотала для нее все необходимые для деканата справки.

Так, Инесса Иосифовна вернулась к жизни, и в дальнейшем ни она, ни дочь никогда не вспоминали и не обсуждали ее состояние. А вот отца они вспоминали часто, почти каждый день. Вспоминали легко, грустно, но без надрыва.          Маленькая Мила любила дедушку Георгия только по фотографиям. Родители же Вени, по понятным причинам, о существовании новенькой внучки, даже не догадывались.

Его матушка Мэри Вильямовна была женщиной кроткой, домашней, навсегда оставшейся в тени своего властного мужа, бывшего военного.

Впрочем, Юлиан Никанорович был как раз из той породы военных, которые не бывают «бывшими». До самой старости он оставался осанистым и прямым, а его властный голос не раз заставлял втягивать головы в плечи даже самых нахальных рыночных продавцов. Он рано потерял родителей, которые растаяли у него на глазах во время голодомора на Украине. Оставшись один, мальчик сначала бродяжничал, потом, едва живой от голода, на товарняках добрался до Астрахани, откуда по Волге на сухогрузе доплыл до Ярославля. Судьба, наконец, оказалась благосклонна к парню, и он, проведя несколько лет в приюте, поступил в военно-пехотное училище. Война застала его восемнадцатилетним, и молоденький лейтенант отправился прямиком на Западный фронт. Первый сын, Марик, родился у майора уже Ростоцкого сразу после войны. Победу он встретил в смоленском госпитале, а, выписываясь, увез с собой в Ярославль миловидную, тихую медсестру с красивым заморским именем Мэри. В сорок шестом молодой майор с сильно беременной женой въехал в отдельную двухкомнатную квартиру в самом центре города. Увы, своего старшего брата Веня так никогда и не узнал, мальчик родился очень слабеньким и не дожил до своего второго дня рождения. Оглушенная бедой Мэри не могла оправиться от потери несколько лет, и лишь в начале пятидесятых у них появился Веня.