Зерно покоя

Тем самым и природа предстает не как отражение или символ человеческих страстей, но как место богоявления, как указание на пребывание Бога в этом мире: «И никаких чудес и никаких видений, Лишь тишина небес и моря разворот. Но длинные, как жизнь, недвижимые тени, Как тонкие персты, указывают: вот!»

Природа оказывается не только творением Бога, но и Его инструментом для воздействия на людей.

Преодоление языческих верований – идолопоклонства перед природой – привело к известному крену в сторону спиритуализма, отождествившего природное с греховным.

Понадобились духовные прозрения Св. Франциска Ассизского и интеллектуальные усилия Св. Фомы Аквината, чтобы утвердить в христианстве значимость всей сферы природного как Божьего дара, а не источника греховных соблазнов. В стихах 3. Миркиной природа выступает как субстанция, через которую на человека воздействуют Божественные энергии. (Эта категория из богословия св. Григория Паламы мне представляется здесь в высшей степени уместной, ибо Бог не является человеку в Природе, но Божественная энергия может воздействовать на нас через природные объекты, оказывающиеся в этом случае символами Бога. )

В стихах Миркиной в качестве важной семантической единицы ее поэтического мира естественно выделяется лексическое сочетание «свет зари». Этот свет то прижимается к холму, то, одинокий и медленный, «натекает в душу». Вот это как бы распластывание света очень значимо, как символ сокрывшей Бога мглы.

Однако поиски устойчивой семантической структуры, хотя и помогают что-то увидеть в этих стихах, вряд ли приведут к открытию механизма, объясняющего секрет поэзии Миркиной.

Если и пытаться обозначить секрет этой поэзии, то он в одном – молитвенном даре, преображающем весь житейский и поэтический опыты, не заботящемся о выборе средств самовыражения.

Стихи Миркиной не носят четкого следа конфессиональной принадлежности – они, скорее, общехристианские. Но ведь и духовная поэзия Евангелия принадлежит всем, исповедующим Христа, а псалмы – это общее достояние христиан и адептов иудаизма.

Может быть, наиболее прямо исповедание веры автора выражено в этих вот строках:

Царство Его

Не от мира сего.

Сила Его

Не от мира сего.

Здесь – Ему воздух скупо отпущен.

Нет, не всесильный, не всемогущий.

Здесь – задыханья едкая гарь.

Здесь – Он не царь.

Во главу угла здесь поставлены слова Иисуса: «Царство мое не от мира сего» (Иоанн 18; 36), усиленные вплоть до полного отрицания посюсторонней власти Христа.