Техника акварели

Человек стоит трехтонный

с кепкой вечною в руке,

и буфет пристанционный

на обеденном замке.

Там встают не слишком рано

и живут до похорон,

из граненого стакана

пьют державный самогон.

С буквы пишутся заглавной

слово «хлеб» и слово «труд».

Климат там неблагодарный:

что посеют – не пожнут.

Не упомнить то, что было,

стало в памяти светло —

мусор к берегу прибило,

стрекозиное крыло.

Память – мусор тот же самый,

прицепившийся репей:

как на снимке, папа с мамой,

леска, банка для червей.

Это смерть пришла? – Ну что вы,

просто детская рука

ящик тронула почтовый,

дотянулась до звонка.

Нас с тобою здесь не знают —

мы пойдем как грибники

по дороге, где гоняют

бабочек грузовики.

Симфония дождя

Она войдет немного погодя,

окно откроет сердцу и молитве —

и зазвучит симфония дождя

прекрасная, как роза на пюпитре.

О, сколько в ней хрустальных голосов,

высоких нот и восхищенных взоров!

Ей шум понятен лиственных лесов

и глубина готических соборов.

В ее подвалах столько тишины,

что кажутся бессвязным бормотаньем

слова людей, которые смешны

перед ее порывистым дыханьем.

Шквал налетит – по крыше жестяной

пройдет горохом ледяного града

и окружит волшебною стеной

сияющего водопада.

Он будет истончаться и редеть

при свете дня, на тысячу особых

порвется нитей, но не разглядеть

в нем лишних нот – скрипичных и басовых.

Не разобрать: во сне иль наяву

ты это видишь, слышишь, осязаешь.

Но вдруг блеснет, как солнце сквозь листву,

мелодия – и ты ее узнаешь!

И пелена спадет – откроет лес

просветы между мокрыми стволами,

и в них нахлынет синева небес…

Как это будет – не сказать словами!

А по листам пройдет творенья дрожь,

подаст свой голос птица. И в ответе

за этот мир сегодня будет дождь —

он спас его от засухи и смерти!

Море

Средь флейт земных всегда в миноре,

земным неведомо богам,

ты вновь подкатываешь, море,

к моим ногам.

Твой счет у времени огромен,

ты отступаешь налегке,

смывая город, что построен

был на песке.

Пусть ключ единственный потонет

к твоим симфониям, но лишь

морская раковина помнит

как ты шумишь.

И чайки не летят за теми,

кто канул, не достигнув дна,

туда, где музыка и темень

и глубина.