Мойте руки перед бедой

Санузел был общим на весь корпус и располагался в подвальном помещении. Немногочисленные тусклые засиженные мухами лампочки едва освещали стены узкого коридора, тоже облицованные керамической плиткой темно – коричневого цвета, а пол и вовсе утопал в кромешной тьме. Двигаться приходилось почти на ощупь. Свистунов запнулся в полумраке о жестяное ведро и чуть не упал. Выругался сквозь зубы, пнул его ещё раз и отворил дверь в туалет. В воздухе резко пахло аммиаком.

Полчаса назад несколько чугунных унитазов «чаша Генуя» с трудом выдержали натиск десятков упругих струй, и брызги, казалось, ещё висели в воздухе едкой взвесью.

Привычный ко всему Семён ничего этого не заметил, с удовольствием справил малую нужду, а затем склонился над раковиной, чтобы умыть лицо и почистить зубы. Несколько минут Свистунов яростно работал щёткой, набрал в рот воды из крана и сплюнул, затем сунул тщательно вымытый зубной инструмент в рот.

Облегчившись и взбодрив себя холодной водой, Семён Семёнович окончательно пришёл в благостное настроение и направился в палату.

Перед уходом он подобрал опрокинутое давеча ведро, вернулся и поставил его в простенок между душевыми кабинами и металлическим шкафом, в котором хранился инвентарь санитарки-уборщицы тети Фроси.

За те тридцать минут, что Свистунов отсутствовал, в палате произошли некоторые изменения. Один из обитателей, очевидно, уже умчался на завтрак, стремясь оказаться первым в очереди. Бося, маленький и толстый человечек с добрым выражением лица и холодными глазками, сидел на кровати и пытался натянуть пижамные штаны на толстый зад.

Левый глаз его слегка косил, но так как он был постоянно прищурен, то косоглазия заметно не было.

Черты его лица обладали удивительной особенностью. Когда Бося держал голову прямо, то казался абсолютным романтиком и мечтателем, но стоило ему чуть опустить лицо вниз, как в глаза бросался только широкий лоб, и его обладателя можно было принять за великого мыслителя. Если же Бося немного запрокидывал голову назад, то жесткий подбородок и тонкие губы придавали ему вид диктатора и палача.

Именно так знатоки японского театра «Но» описывали маски, созданные выдающимися мастерами, которые силами своего удивительного таланта придавали им волшебство и необъяснимую магию. Актёры в свою очередь оживляли их на сцене великолепным исполнением ролей гротескных пьес. Зритель очаровывался масками, удивительной игрой участников представлений и верил в полную нелепицу артистического действа.