Во имя прави

Как это происходит? Что тому причиной? Война, смерть, измена, горе, нечаянная радость, спасение, обретение веры, что? А иногда почти ничего. Пустяк. Ничего, что было бы видно со стороны. Ничего, даже если рядом человек, который весь день смотрит в глаза. Даже и он не сможет разглядеть. Впрочем, у каждого человека свой такой день. И своя причина. А у вас он уже был?

Снова я в городе детства. Обидно до холодка в сердце, что этот неторопливый, а когда-то, во времена детства, тишайший, сонный городок теперь не имеет к моей жизни никакого отношения.

Умерла бабушка. Совсем давно, мне было шестнадцать. Ее немалые сбережения, которые она готовила мне на свадьбу, на жизнь, растаяли в инфляции начала девяностых. Когда отец отдал мне три тысячи из восьми, это был размер моей стипендии. Я купила себе колбасы. А дом детства отдал неродным детям любимой женщины, обретенной в пятьдесят лет. Тем, кто никогда тут не был и не жил, кто даже не видел моих бабушку и дедушку. Раньше я часто думала: что они сказали бы, если бы вдруг прозрели? Вдруг хоть на час могли бы вернуться оттуда, откуда еще никто не возвращался от начала времен, кроме Христа? Сейчас, в этот теплый августовский день, они смотрят на меня застывшими глазами на непохожих на них лицах, высеченных на могильном камне. Бабушка – в три четверти, дедушка – в глаза. Но ничего нет в этих глазах, никакого ответа…

Когда-то давно, когда мне было тридцать, случился день, когда я чувствовала себя особенно одинокой и несчастной.

Учеба в режиссерско-сценарной мастерской была позади, работа над телесериалом – тоже. Я уже поняла, что в кинематографическую так называемую «обойму» я не попала. Никто не позовет меня. Да и сынок еще мал, я и так достаточно долго испытывала терпение мамы, которая сидела с ним, пока я два года училась. Навалилось много бухгалтерской работы, а от домашней вообще не убежишь… Писала в стол. Повести и рассказы. Некоторые из них мастер, всю жизнь подвизавшийся в кино, хвалил. Говорил, поглядывая на меня косым хитрым глазом: «Ну это писательница. И сразу в классики». И ехидно усмехался. Любил подшутить. Только кому нужна моя проза?! Где ее показать? Из толстых журналов только раз был ответ: «Повесть хорошая. Но мы не можем ее опубликовать по этическим соображениям». Я прекрасно поняла, что это за «этические соображения». Повесть была о войне на Кавказе, о боли, о пути шахида. Интернета тогда не было. Дом и работа.