Извечная любовь

После чего вышел на улицу и, зайдя за дом, остановился на том самом месте, где они расстались и где он видел её в последний раз.

Тогда Тимофей не пошёл за ней, а, обращённый в каменное изваяние, остался смотреть ей во след, пронзаемый миллионочисленными стрелами тяжкого страдания, что насылала на него жизнь.

Сегодня же, он мог пойти вслед за ней, воплощённой в неосязаемое, но явно зримое видение. Так Тимофей и вышел на бульвар, и среди выстланных увядающим ковром опавших листьев он увидел свою любимую, которая сидела на этом ковре, отклонившись назад и упираясь в землю отставленными назад руками.

Её облачённые в светлые джинсы изящные ножки были вытянуты вперёд и немного согнуты в коленях (левая ножка – почти под прямым углом). На её белую, украшенную светло-оранжевым рисунком футболку падали висевший на шее амулет и один наушник. И конечно же – её шикарные волосы, которые на голове были убраны назад чёрным ободком.

Фотографию, на которой Тимофей увидел свою любимую в таком образе, он потом будет носить с собой всю жизнь в своём телефоне.

К слову, безоглядно любивший эту девушку Тимофей неисчислимое множество раз любовался в граничащем с полным отрешением от мира самозабвении. Не прошло ни дня за все эти двадцать два года, чтобы он украдкой не разглядывал застывшие, но не менее живые для него образы своей любимой. Сначала это были их совместные фотографии в школьном альбоме, затем её личные, выложенные в интернет и неотвратимо загруженные Тимофеем в телефон.

При одном лишь взгляде на неё его душа переполнялось неизъяснимой радостью и вместе с тем опалялась разнузданным огнём страданий. Так ему и приходилось жить: одолеваемым этими несходными и даже противными друг другу чувствами на протяжении нескольких десятков лет.

Придя в себя, Тимофей направился дальше, в сторону дома, где она прожила своё детство, откуда каждое утро выходила сначала в школу, а позже и в институт.

Нежданные волны неодолимых чувств снова взыграли в его душе, вознося её к лазоревым и лучезарным небесам райского блаженства. Невольное осознание того факта, что он идёт по много раз исхоженным её прелестной ножкой дорогам, овевало его пьянящим упоением. В тот восхитительный, прелестный миг Тимофей был снова погружён в незримый омут памяти, живительные воды которого были сдобрены пламенным воображением.