Пять историй

Мы с Евгенией Игоревной и со Светланой Михайловной (дочерью Шолохова), несколько певцов из тогда практически разогнанного Казачьего хора. Это было так тяжело, хоть и пели хорошо! Это был сущий андеграунд русской великой прозы, нас всех, кто работал в традиции русской литературы, в традиции Шолохова, будто загнали в этот подвал. В общем, расправились.

Евгения Игоревна Левицкая, учёный, энергетик, ведущий сотрудник ВЭИ (Всесоюзного энергетического института), приняла участие в поисках черновиков Шолохова. И то, что она сделала, очень помогло спасти наследие и прекратить травлю.

По мотивам происшедшего и написана мною маленькая памфлетная повесть под названием «Черновики».

Черновики

Писательская история

Эпиграф: «Рукописи не горят»,

да и спрятать их невозможно.

Часть первая

1

Евгении приснились те, кто давно умерли.

Бабушка, тоже Женя, умоляла: «Защити, внученька!» Александр Широков, гений мировой литературы, её поддержал: «Да, девочка, защити».

Это был не сон.

Это были голоса. Бабушка и Александр Емельянович умоляли их «защитить»!

Евгения испытывала на крепость трансформаторы. Во время испытаний на полигоне научилась твёрдо глядеть в пламя очередного взрыва. И теперь, глядя твёрдым коммунистическим взглядом, приняла решение. Она, внучка Пригоровской, которой Широков посвятил знаменитую повесть «Любовь к человеку».

Немедленно набрала номер телефона вдовы его друга:

– Клотильда Сидоровна, отдайте государству бумаги Широкова!

«Ты што, шу ума шошла, Евгения? – Старуха не имеет дефектов речи, она ест плюшку.

Но с некоторых пор мечтает завтракать паюсной икрой и другими яствами. – Мы переезжали из одного дома в другой. Целых десять метров!»

– Там только помойка! – возразила Евгения. – Ничего другого и нет между этими домами!

«Вот там и очутились. Их дворники сожгли», – Клотильда бросила трубку.

Дорогой друг писатель! Не отдавай черновики произведений единственному другу, ведь у него может быть не адекватная вдова!

На другой день Евгения не стала звонить, а приехав к дому Клотильды, как опытный сыщик, не вошла в подъезд.

С фасада дом – гладкий: ни балконов, ни эркеров. А со двора, будто сторожевая башня. Узкая готика укромных окон. Не дом российского купца, а рыцарский замок, разделённый непонятным выступом. Вот и Клотильдино, кухонное – бойница для отстрела-обороны. Внизу – дверь.

Подобрав полы пальто, Евгения перелезла сугроб. Подёргала. Не за ручку (её нет), – за угол.