Офицерша

Офицерша

Александр Иванович Эртель

«Вся в лучах яркого солнца, она как бы сияла. Блаженная улыбка лежала у ней на губах. Огромные глаза смотрели восторженно. Слабый голосок нервно напрягался и дрожал, переполненный чувством радости и веселого, чисто детского торжества. Поза – простая и важная (она высоко поднимала руку с картонной буквой), светлые волосы, беспорядочными прядями свесившиеся на лоб, темный румянец, проступавший на худом и некрасивом лице, скромный серенький костюм, ниспадавший свободными складками вокруг ее хрупкого тела, – все в ней было привлекательно.

Она неудержимо влекла к себе. Бесконечная доброта, выступавшая в ее взгляде, умиляла…»

Александр Иванович Эртель

Офицерша

Я только что пришел с гумна, где у меня домолачивали гречиху (дело было в сентябре), и садился за самовар, сиротливо звеневший на столе, как ко мне в комнату вошел известный уже читателю березовский мужик Василий Мироныч.

Совершив с обычною своей степенностью крестное знамение и солидно поздоровавшись со мною, он вдруг хлопнул по бедрам руками и воскликнул:

– Оказия, братец ты мой!

Тут только я заметил, что степенность, соблюденная Василием Миронычем при входе, была напускная: он явно был возбужден, и лицо его являло вид недоумевающий.

– Оказия, – повторил он, принимаясь за чай.

– Что такое?

– Учительша у нас замудрила!

– Офицерша?

– Она.

Так то есть замудрила – помирай! Ребятишки от рук отбились.

– Учит плохо?

– Чего плохо – в отделку бросила…

– Как бросила?

– Кинула, и шабаш! Никак не учит…

– Что же это?..

– Подивись.

– Ну, делает она что-нибудь?

– А ничего не делает. Лежит ничком, только и делов от ей…

– Больна?

Василий Мироныч развел было в недоумении руками, но затем поправил волосы и решительно добавил:

– Замудрила.

– Не пойму… – сказал я.

– Замудрила, – повторил он настоятельно и, вынув клетчатый платок, старательно отер им лоб.

– Отчего же ей мудрить-то?

Василий Мироныч подумал и сразу утратил решительность.

– Диво!.. – произнес он. – Мы уж ходили, ходили вокруг ей… И так понимали; испорчена-то она: бабку приводили. Бабка поглядела, поглядела плюнула.