Но будет свет!

Читая древние тома,

школяр узнает ту же бойню:

крестьяне пьют, дворянам – герб,

король опять идёт на турок

(Так важно, чтобы крест – не серп

Луны висел…). А шут-придурок

твердит о том, что скоро смерть:

смердит бубонная зараза –

пируй, раз помирать не сразу,

в обман Средневековья верь:

на трёх китах прочнее твердь.

2

Мы в осаде. Ни войти, ни выйти –

постовые дремлют по углам.

Всё притихло. В ворохе событий

ждём, чем это обернётся нам.

Мир облез. Нелепая зараза

исказила биржевой скачок.

Как-то хочется всего и сразу,

но желания сейчас не в счёт.

Обнимать нельзя и целоваться,

замыкает комендантский час

новый день, который ждёт двенадцать –

мэтр Камю всё расписал до нас:

«Нетерпеливо подгонявшие настоящее,

враждебно косящиеся на прошлое,

лишённые будущего,

мы были подобны тем,

кого людское правосудие

или людская злоба

держат за решёткой».

3

– Милорд, народ умён!

А может быть, и нет.

Всё, как всегда: как дождь.

Пройдёт ещё сто лет,

и рыцарь вновь пойдёт

с забралом на копьё,

и в ворох новых мод

оденется бабье.

– Но всё-таки Господь

спасёт от сарацин,

пожаров и Чумы

в отсутствие вакцин…

– Милорд, пора к войскам

и принимать закон.

Хотя окрест – Чума,

наш замок укреплён.

4

Тюльпаны – и небо,

тюльпаны – и пламя.

Какая-то небыль

нависла над нами.

Весна жизнь пророчит,

дает жизни силу.

Прогнозы не точны –

всех смерть не скосила.

Так пойте с балконов,

раз солнце в плюс двадцать!

Есть жизни законы:

цвести, быть, расстаться…

5

«Пиши свои стихи.

– Важно не что, а как! –

Узнаю их всегда».

А может, просто так

сказал герой сих строк

и множества других.

Наверное, о нем

придёт последний стих.

А может, в тишине

он имя в ночь шепнет…

Надежды нет, и вот

сейчас она придёт.

Оставлены в веках,

прославлены в стихах

в последних временах –

когда придёт дней крах.

6

Прекрасных дам окрест не счесть,

и с виду все так благолепны.

Лягушки с неба – Бога месть,

Точнее, кара – так корректней.

Освободим Иерусалим

И возведем в молении руки!

Как жаль, что Рим невозвратим –

в упадке он.

И в моде – муки.

Вот маска скорби —

жуткий лик!

И Бог, увиденный на миг,

не удивит: скорбь не оценит.

В ночи темно, не слышен крик,

лишь бродят рыцари без денег –

витраж картинку не изменит.