В поисках Неба

«Прошу прощенья», – пробубнит, задев за урну,

Досадно сморщится, поймав: «Куда ты прёшь!»

В слепой улыбке растворив людскую хмурость,

Держась за зонт, вдыхает дед последний дождь…

* * *

Между Волгой и Уралом,

Между дудкой и кураем,

Меж аулом и селом

Жизнь, что девушка с веслом,

Замерла в немой тоске,

Всё решает, дура, с кем

Ей идти, верней, грести

По стремнине горести.

Русский чёлн, татарский парус –

Что главнее в этой паре?

Дура дурой – что главней,

Ни за что не выбрать ей.

Знай живи себе, не мучась,

Всё равно настигнет участь

Буриданова осла –

Смерть на кончике весла.

На субботнике

Из тюбика свитера выдавив

Набитую рифмами голову,

Спешу за пикантными видами,

Терзаемый творческим голодом.

Дворы с тополиными чипсами,

Огромными, жёлтыми, хрусткими…

И клёны с прищепками-клипсами:

Канадскими – хрупкими, узкими,

Щекастыми, грузными – русскими.

Чернеется плоть абиссинская

В прорехах, кудрявые мумии

Роняют к ногам обессиленно

Листочки, которые умерли.

Сгореть им в субботней кремации

Под спичи начальства речистого,

И дымом тугим подниматься им

Над нашими взмокшими спинами

До неба хрустально-пречистого,

До солнца, осенними сплинами

В разрывы озона грозящего,

Зимою разящего холодом

Безмолвие города голого,

Втянув в горловину сквозящую

Озябшую рыжую голову.

В разгаре субботничек, множатся

Барханы с божественным золотом.

Корёжится жёлтая кожица,

Спекаясь в бесплодные зольники.

* * *

Ты могла бы родиться колонной и жить припеваючи где-нибудь в ханском дворце,

восхищённые возгласы слушать увидевших твой силуэт на парадном крыльце.

Минаретом родиться могла бы, несущим прозревших слепцов за границы всевластного страха,

по утрам возносить муэдзинов, напевным азаном ласкающих ухо Аллаха.

Ты могла бы… но ты уродилась рабыней-прислугой-трудягой – котельной трубой,

замерзающий город всю зиму следил с замиранием – всё ли в порядке с тобой?

Коротка, словно память, июльская ночь – вот и ты позабыта, и каждым кирпичиком чувствуешь – небо коптила зазря,

на притихший проспект из трахеи чахоточной хлынула горлом заря.