Мея

Привычный наряд из потрёпанных коричневых штанов, зелёной рубахи, никогда не заправляющейся за пояс, серой кепки, и по сей день стоял у неё перед глазами.

Сбежав с косогора, Павка остановился у ручья, сделал несколько глотков ладошкой и, словно нисколечко не устав, забежал на пригорок, где расположилась Мея, в прохладе тени одинокого дерева.

– Павка! Ты же сказал, вы погоните коней в Старый луг. – улыбаясь произнесла она, когда между ними оставалось не больше десяти шагов.

– Батя на собрание пошёл. Говорят, война началась.

 – произнёс он с довольной улыбкой не от сказанных слов, а от того, что видел её. И протянув букет, добавил. – Это тебе! Там целая поляна в нижнем лугу, у черёмухи.

– Сколько мнооооого. – радуясь, произнесла она, беря охапку цветов и вдыхая их аромат, словно кислород, без которого она не могла существовать. – У тётки Марфы тоже в палисаднике распустились. Она, кстати, сегодня свою Звёздочку не отправила. Говорит должна объягниться.

– Луна тоже вот – вот принесёт жеребёнка.

 – произнёс Павка, усаживаясь в тени. – Папка сказал, мой будет.

– Что это? – выпучив глаза, спросила Мея, указывая на сочившуюся кровь из ступни Павки.

– За сухую репьину зацепил. – шмыгнув, ответил он и резко сорвав ближайший подорожник, приложил к ноге.

– Давай привяжем. – произнесла она, отрывая ленту ткани, в которой был её обед. – Мама лепёшку сегодня дала. Ты такие любишь.

– Ага. Запах шикарный. – улыбаясь и в то же время морщась от боли, произнёс он, позволяя Мее помочь привязать подорожник к ране.

– Знала бы, что ты придёшь, взяла бы больше. – продолжила она, уже доставая обед из туеска.

– Да, я не голодный. Мы с Захаркой яиц напились. Нашли клад за сеновалом. Тебе одно нёс, да упал и раздавил в кармане. – с досадой произнёс он, показывая карман и последствия беды. – Чёртова репьина. Надо ж было ей на моей дороге вырасти.

– Фуууу… Терпеть не могу сырые яйца. – морщась произнесла Мея, разламывая лепёшку пополам и протягивая Павке.

Она знала, что возможно эти яйца были единственной едой, которую за сегодня съест Павка. И была бы рада отдать и целую лепёшку, но знала, что он её просто не возьмёт. В его семье было девять ребят, да отцовы старики, что само собой разумеющим доказывало, что не все всегда были сытыми.

– Ты не пробовала. Это истинный деликатес! – произнёс он, поднимая палец вверх, словно изображая аристократа, находящегося в дорогом ресторане, и, в то же время, жуя лепёшку.