Любовь

Но теперь погода стояла пасмурная, а балерина выглядела мрачной. Мариса не остановилась возле неё. Она пошла дальше по одной из аллей в центр парка к озеру, где облюбовала для себя скамью. Та стояла под уютно оплетённой плющом ротанговой аркой, в окружении кустов барбариса. Расположение скамьи было таковым, что взгляд сидящего на ней, если он смотрел перед собой, охватывал и весь круг паркового озера, и узорную клумбу на его противоположной стороне, и домик из дерева для лебедей у правого берега, и каждую из выходящих к озеру парковых аллей.

Удачное расположение, лучшее из возможных, чтобы уединиться. Даже странно, что никто другой не догадался выбрать эту скамью, как самое подходящее место для чтения своих книг о любви. Женщина думала об этом всякий раз, когда шла сюда и всякий раз удивлялась, увидев свой укромный уголок пустующим, но была очень рада.

И сейчас скамья под ротанговой аркой была свободна. Мариса села на неё, раскрыла книгу на странице с завёрнутым уголком и начала читать.

«– Иногда, думая о тебе, я обнаруживаю самые необычные мысли.

– Какие, например?

– Например, сколько слов ты можешь мне сказать, если я буду молчать и смотреть на тебя? Просто так молчать, без повода. Какие это будут слова? Возможно, ты смутишься и начнёшь насвистывать, или заговоришь о чём-нибудь совершенно неожиданном и неуместном.

– О чём же?

– Может о жирафах. Начнёшь рассказывать о том, как им непросто жить в саваннах, среди львов. Или вспомнишь семейный праздник из твоего детства, пироги с капустой и виноградный сок твоей бабушки.

Может это будет история из кино, которую ты переиначишь и выдашь за свою собственную, случившуюся с тобой когда-то давно, где-то далеко, там, где уже никто о ней и не помнит, или вдруг, перескажешь утреннюю сводку спортивных новостей и покажешь в лицах отрывок из теннисного матча.

– Погоди. Почему, глядя на тебя, мне в голову должны прийти жирафы?

– Не знаю.

– Почему пироги с капустой? Почему не с творогом? Почему вообще пироги?

– Не смейся.

– Но я хочу смеяться! Ты говоришь смешные вещи. Ты меня смешишь.

– Нет, это серьёзно.

– Серьёзно?

– Да.

– Серьёзно?

– Правда!

– Да, это действительно серьёзно. А у тебя была мысль, что в такие моменты я могу думать и говорить о тебе?

– Была, но от этого я чувствовала себя очень неловко.

– И тогда появлялись жирафы?

– Да.

– Я бы поколотил того, кто посеял в твоё сознание мысль стыдиться саму себя! Вот ты молчишь, и я смотрю на тебя.