Избранные вещи

Бунина – не смотря ни на что, с почтением

1.

Может, Бунину шмель в этот день показался

Заунывно гудящей певучей струной

Потому, что Иван Алексеевич взялся

Тосковать, как положено барину в зной.

Глазки очень устали от яркого света,

Опустели поля и разросся бурьян.

Шмель уныло нажу?жживал арию лета, –

Был Иван Алексеич тоской обуян.

Он всё думал о том, что мечты человечьи,

Все глубины глубин не понятны шмелям,

Этим бархатным пчёлкам с янтарным оплечьем,

Не подверженным скуке и прочим соплям.

2.

Лаванда чуть ли не всё лето

Цвела, цветёт и будет цвесть.

Шмелей с рассвета до рассвета

В её кустах чудны?х не счесть.

По-бунински золотоплечи,

Но неожиданно легки,

Они лавандовые свечи

Окучивают по-мужски:

Кружат и мечутся меж нежно

Благоухающих цветов

И искушают безмятежно

Руладами жужжащих слов.

И так весь день, и так всё лето –

Пока их холод не проймёт,

Шмели с рассвета до рассвета

Кружат в лаванде хоровод.

3.

Лаванда и шмели? не знают

Что наступил сентябрь унылый.

Цветы цветут, шмели летают,

Золотоплечи, быстрокрылы.

В их удивительном полёте

Среди чарующих соцветий

Есть восхищающее что-то

И что пытливый мозг бередит.

Как удаётся этим пчёлам,

При их не маленьком калибре,

Массивным, толстым и тяжёлым,

Летать с изяществом колибри?

Ах, впрочем, мир прекрасен этим

Клубком загадок, белых пятен.

И лишь сентябрь за гранью лета

Вполне и ясен, и понятен.

* * *

Мы Шрёдингера кошку

В своём эксперименте

По неопределённости

Размазали слегка:

Она жива немножко

И в этом же моменте

Она – хвала мудрёности –

Немножечко мертва.

Мы так и этак мерили

Все доли вероятности,

Расхлёбывали ложкою

Кванто?ванный расчёт.

В простой исход не верили,

И вот в научной рьяности

Открыли шкафчик с кошкою –

Там оказался кот!

* * *

Там,

где по линованной бумаге

пишут поперёк,

Дескать, потому,

что это выглядит

креативно,

«Поперечным» писателям,

по скудоумию,

невдомёк

Что это глупо,

не экологично

и не продуктивно.

* * *

Да будут ли вспоминаться-то

Когда-нибудь в пьяном загуле

Две тысячи девятнадцатого

Холодные дни июля.

Быть градусу, сколько не бейся,

Высоким по прихоти чьей-то,

А вы всё твердите про Цельсия

И какого-то там Фаренгейта.