Не алё

Но мне скучно, я так не могу, меня угнетает собачье существование, когда один день не просто похож на другой, а является мучительным продолжением первого, и тянется, тянется, тянется, как спазм во время менструации, и, кажется, не закончится никогда.

Еще в Москве мы договорились: будем относиться с уважением к желаниям друг друга и постараемся сделать отдых комфортным для нас обеих. А значит, пляжное безделье комбинируем с экскурсиями, улыбаемся, поддерживаем бодрость духа и не онанируем на прошлые обиды, коих накопилось за последние тридцать пять лет столько, что и не снилось Толстому.

Надо ли говорить, что всё пошло прахом в первые же сутки?

На мое предложение поехать самостоятельно в соседний городок мать кривит недовольную мину:

– А что там делать?

– Как что? Изучать новое место, посмотреть архитектуру.

Между прочим, это крупнейший город тут, на побережье.

– Как называется? – недоверчиво спрашивает она.

– Херцер-Нови.

– Кажется, у меня там были сотрудники. У нас уже все тут отдыхали, а некоторые не по одному разу. Но где они были – я не алё. Может, и в этом Хер-Нова.

– Херцег-Нови, – поправляю я, – судя по фотографиям, городок красивый. Да и что тут делать в обед? Мы в жару на пляж не пойдем, а в номере телевизор смотреть – тоска.

– Тоска зеленая, – соглашается мать. И мы поехали.

Сербский шалун обстреливает меня из водяного пистолета. Мне щекотно, я совсем не злюсь на него. Показываю родителям ребенка, что всё в порядке, но они и не думают обращать на меня внимание, тем более им и в голову не приходит сделать сыну замечание. Он с радостным криком уносится к морю, чтобы пополнить боевой запас своего смертельного оружия.

Я невольно улыбаюсь и еще несколько мгновений наблюдаю за мальчиком, прежде чем погрузиться обратно в безысходные интервью героев книги Светланы А. Алексиевич. Как ни странно, от них мне становится гораздо легче на душе.

К автобусной остановке мы специально выходим за пятнадцать минут до автобуса.