Против справедливости

«Как всегда немытый спать пошел. Ничего, скоро начнутся дожди. Ладно, главное, что он дома».

Облегченно вздохнула, повернулась на другой, счастливый, бок и заснула. Ей снилось, что Яшка маленький еще, а крыша – его кроватка, чуть покатая, чтоб зимой вода стекала. А чтоб Яшка не скатился, по краю загородка, Юдька хочет ее спилить. «Он уже большой, ему не нужно». – «Да ты что! Сам ты большой». Но Юдька смеется:

Идише мамэ

Писается самэ…

– пока загородка не грянулась оземь, отчего она проснулась.

Это реб Ёсл отодвинул запор.

Он раньше всех встает – она позже всех ложится. Поэтому запирает она, отпирает он. Женское помещение было очень маленьким, Мэрим – единственная женщина в доме.

Уже светло, уже реб Ёсл помолился, он человек богобоязненный. Но больше всех, кажется, он боится своего сына Якова – Кубы, который старше Мэрим. Она родила Яшку в четырнадцать, и ребята кричали хором – и Куба, и Юдька, и Шимик, и другой Яшка – Ёсий, младший из братьев: «Идише мамэ писается самэ, какается тоже, никуда не гоже».

Яшка всегда спал отдельно, сперва с нею, потом в прихожей. Ей казалось, что маленьким он вообще не засыпал – эдакий яхи-встахи. Всё, уже вроде бы тихо – а стоит ей только повернуться: «Мати!»

Она рассказывала ему истории на сон грядущий, которые складывались в одно целое. Сама Мэрим не могла больше отличить быль от выдумки. Звездный песок запорошил глаза. Месяц в игольчатой радуге. По ночной пустыне шли верблюды, груженные царскими дарами, а звездочеты прорицали с башен: «Новый царь родился в Вифлееме…».

– Это не в том, в другом Вифлееме, да мам? В настоящем.

– Да, Яшенька, да, мир зол зайн[1 - Мне воздастся (за тебя).].

Галилейский Вифлеем, что располагался по соседству и в котором, по правде говоря, родился Яшка, – дыра вроде Ноцерета. Но в ее фантазиях он превращался в далекого иудейского тезку, куда они якобы ходили переписываться в царствование Ирода.

– Это не тот Ирод, который у нас сейчас, да, мам? А страшный-престрашный…

– Да, майн кинд.

Сейчас Ирод хороший. Спи. А про того я тебе потом расскажу.

– Нет, сейчас, пожалуйста. А то я никогда больше не усну.

– Хорошо. Но это последняя история. И больше не проси. Обещаешь?

– Честное слово.

– Хорошо, рассказываю. Ты еще был у меня под сердцем, когда от самого Кесаря к царю Ироду прибыл гонец: «Хочу знать, – пишет Кесарь, – сколько в земле моей человек – мужей, жен?»

– И сколько человек детей – тоже, да, мати?

– Да, всех-всех.