Благородные птицы

Вдруг он завопил:

– О Господи! Что я делаю?! Господи! Этого не может быть! Не мо-же-т!

Он мечется по комнате, обхватив голову, и я… я тоже ещё не пришла в себя от боли и испуга.

– Себби, я прошу тебя, успокойся! Ну, пожалуйста, умоляю, Себби… Себби…

Я сидела на коленях и тихо плакала. Совсем голая, дрожа от холода. Себастьян, наконец, замечает меня.

– Я сошёл с ума! – Он покачал головой, порывисто схватил свою рубашку и накинул мне на плечи.

– Господи, прости меня, я, действительно, сошел с ума, – стонал Бастиан.

Я нашлась первая.

– Не глупи, пожалуйста.

– Ты что? Лиз, ты не понимаешь, что произошло?

– А что, собственно, произошло? – произнесла я чётко. – Жизнь полна решений. Разве тебе было бы лучше, если бы я сделала ЭТО в первый раз с нашим глупым соседом Дитером? Он давно уже влюблён в меня.

– О, Лизхен, я тебя умоляю! Я, наверное, убил бы его тогда, не знаю… Что ты несёшь? Но я! Я не должен был этого делать!

– Только не начинай, пожалуйста, снова.

Ты же знаешь: мы принадлежим друг другу… и … и это уже давно…

– Элиза, – он закутал меня в одеяло и, обняв, усадил к себе на колени.

– Элиз, ты должна знать: моё сердце… оно бьётся только для тебя. Ты – мой ангел.

Я обняла его за шею, поцеловала.

Помолчав, брат продолжил:

– Тебе исполнилось как раз шестнадцать, ты получаешь документы. Скажи, можешь ли ты вписать в паспорт ещё одно имя?

– Что за имя, Себби? О чём ты?

– Я хотел бы, чтобы ты имела ещё одно имя.

Ангел… обжигающий ангел… Ангелика. Ты сделаешь это для меня?

– Ну да, если ты хочешь, почему бы, собственно, нет? А что скажут родители?

– Родители? Думаешь, они не забыли, что имеют еще двоих детей, кроме Фридриха?

– Я не знаю. И кроме того, он – наш брат. Младший! Чего же ты ревнуешь?

– Да, вероятно, ты права. Однако, что скажут родители, мне так или иначе безразлично. Я уважаю их, но в данном случае, мне глубоко наплевать. Как и во многих других, кстати.

– Знаешь что, лучше нам обоим успокоиться.

Может, выпьем еще немного шампанского и кофе?

– Okay. Умная девочка!

Себастьян передал мне джинсы и бикини. Поверх своей клетчатой рубашки натянул мне свитер. Потом прижал к себе, поцеловал в голову и мы вернулись в зал, к камину. Себастьян взял бокал с шампанским и сел за рояль. Мне тоже надо было успокоиться. Я зажгла свечи и, уютно устроившись в кресле под пледом, слушала Шуберта. Вечерняя серенада звучала совсем по-новому.