Иерусалимский синдром

И ей тут же расхотелось жить – по-быстрому набросав предсмертную записку, она скрылась во мраке. Приподняла юбку… под поезд бросилась! А парень, разумеется, был жив – когда он пришел на берег, желание прыгать у него почему-то исчезло. Кальсоны снял, а в омут бросаться не хочется. Что закономерно – жизнь полна дерьма, но она, как есть, одна. Подумав еще раз поговорить с любимой, молодой человек прибежал он к ней домой, без стука ворвался в прихожую – там все зеркала завешаны черным: вопли и слезы. Он выяснил, в чем дело и обомлел.

Как же мне, прошептал он про себя, теперь существовать? Исчезну! Утрачу личность! Сегодня же покину дом и стану обездоленным странником. Он ушел, ушел из-за любимой… но она тоже не померла – испугалась под поезд бросаться. Уйти куда глаза глядят, не преминула – на данный поступок ее хватило. Ну, в общем, и он и она стали бомжами. Занимательно? Это еще не все. Лет через двадцать они встретились вновь: под каким-то мостом. Узнали друг друга, крепко обнялись, прижались и, не найдя сил заняться любовью, заснули. Спят. Подхрапывают. Улыбаются во сне – мороз в ту ночь был страшный. Жуткий. Поэтому они так и замерзли, обнявшись. На утро они предстали двумя холодными счастливыми трупами. Вот и все. На мой взгляд очень романтичная история. Пищеварению помогла?

Луболо. Я чуть не подавился…

Вольтуччи (взяв в руки графин). Я думаю, возражающих не будет?

Луболо. Здесь нас уговаривать не надо. По-моему, моя очередь тост произносить?

Вольтуччи. Ваша, Инспектор.

Луболо. Поскольку, как я понимаю, будущего у нас нет, я предлагаю выпить за наше прошлое.

Джокетто. Некорректный тост. Прошлого у нас тоже уже нет. У нас есть только настоящее. Только стоит ли за него пить?

Вольтуччи. Мне кажется, что стоит. И именно за наше настоящее, а не против.

Луболо. За наше настоящее!

Джокетто. Да хранят нас мощи Питера Пена!

Вольтуччи. Я, Инспектор, давно собираюсь вас спросить. Как это принято между друзьями – прямым текстом.

Луболо. Спрашивайте.

Я готов.

Вольтуччи. Вы верите правительству?

Луболо. Я ему не верю, я на него работаю. Точнее работал. (Джокетто) А тебе доводилось работать на правительство?

Джокетто. Каждый интеллигентный человек когда-нибудь работал на правительство. Я не исключение.

Вольтуччи. И кем ты работал?

Джокетто. Наблюдателем.

Луболо. И за кем наблюдал?

Джокетто. За тобой.

Луболо. За мной?!

Джокетто. Шутка. Не имею ни малейшего представления за кем.