Атавизм

Они как, это… Ну, рудиментарный, типа, орган. Атавизм». Конец цитаты.

Странная цитата. Даже, я бы сказал, идиотская какая-то. Но остальных это, похоже, не смущает – вокруг невозмутимо конспектируют, водя ручками по бумаге. Заглядываю в соседскую тетрадь. Буквы расплываются, но, кажется, там что-то про Ницше.

Ницше? Разве это цитата Ницше? Да нет, вряд ли.

Растерянно кручу ручку между пальцами, не зная, записывать ли весь этот бред. В бок вдруг тычется острый локоть.

– Чё? Потом по пиву?

– Да погоди, – я машинально отмахиваюсь и поднимаю руку.

 – Иван Маркович, а чья это цитата?

Он не отвечает. Смотрит на меня с лукавой улыбкой, молчит, а затем резким эффектным движением срывает чёрный полиэтилен с «памятника». Оказывается, что никакой это не памятник, да и вообще раза в три ниже, чем ожидалось. Просто безногий калека в инвалидной коляске. Сидит, хлопает глазами, улыбается – ни дать ни взять счастливый дурачок. Наглядная иллюстрация к цитате?

– Ну так чё, по пиву?

Локоть не унимается, тычет в бок.

Острый, противный, боль от тычков почему-то оседает в ногах.

– Да подожди, – снова тяну руку. Подозрительно поглядываю на калеку, тот тоже недоверчиво косится в ответ. – Иван Маркович, и всё-таки чья это цитата?

Сам не понимаю, чего я докопался до этой цитаты. Не знаю, чем она мне так важна. А лектор тем временем улыбается безногому, ласково треплет его по волосам, потом поворачивается ко мне, и улыбка становится какой-то сочувственной. Кажется, что вот-вот, через секунду-другую Иван Маркович произнесёт нечто главное.

Ключевое, всеобъемлющее. А он вместо этого коротко подмигивает и разливается по полу янтарной пенистой жидкостью.

– Гуля, – кричит кто-то. – Тут пиво разлили. Подотри.

На столе вместо тетради теперь меню в кожаном переплёте, а надо мной нависает азиатка в кимоно, тычет в лицо микрофоном.

– Готовы заказать?

Оглядываюсь по сторонам. Здесь грязно-серые стены, несёт плесенью и больницей. За соседним столиком – снова безногий калека, напротив него – старуха.

Тычет в инвалида костлявым пальцем и бормочет:

– Сам виноват, сам виноват.

Вокруг меня снуют какие-то тени, лиц не разобрать. Галдят, смеются, мусолят телефоны, сверкают вспышками, машут палочками для еды.

– Готовы заказать? – азиатка тычет микрофоном мне в глаз.

Пытаюсь открыть меню, но не могу – оно оказывается крепко обёрнуто чёрным полиэтиленом. Рядом кто-то с истошной радостью орёт: «Саке-е-е!», в бок снова тычется противный локоть.