Васюган. Стихи

Костры надежд во тьме пылали,

и были жаркими они!

Высоким было это пламя,

порою жгло края небес.

То ангел нёс над нами знамя,

то вездесущий мелкий бес.

В атаку шли, подняв забрало,

мы штурмовали города.

Мозгов, конечно, не хватало,

но сила-то была всегда.

Костры стремительно сгорели,

в шампуры превратив штыки,

у пепелища мы присели

на углях жарить шашлыки.

Империя

Здесь скачет гунн по выжженной земле.

Здесь наши трупы на осинах.

Здесь мыши греются в золе:

моя империя в руинах.

Остатки войск и полководцы

сидят в болотах и трясинах.

Кругом отравлены колодцы:

моя империя в руинах.

Густою кровью крепкий кнут

расставит подписи на спинах.

Вам летописцы не соврут:

моя империя в руинах.

Я сам в подполье. Голова

уже в паучьих паутинах.

К чему здесь лишние слова:

моя империя в руинах.

Кулацким элементам

Приехали под утро на чёрных воронках,

сжимая автоматы в ухоженных руках.

Конкретный был получен чекистами приказ:

кулацким элементам не место среди нас.

Дом лихо оцепили – и мышь не проскользнёт,

и вот вагон столыпинский в Сибирь уже идёт.

Легко тогда входила в любую жизнь тюрьма,

ждала их вонь барачная на станции Зима.

Затянута была страна болотной тиной,

трещали черепа под сталинской дубиной,

в краю лесоповалов, морозов и тайги

бесследно исчезали народные враги.

Кромешный лай овчарок, усиленный конвой,

тебя колючим взглядом царапнул часовой,

но в чём твоя вина, ты не найдёшь ответ,

понятно лишь одно: назад дороги нет.

Разбросаны могилы теперь по всей стране,

погибли в лагерях, кто выжил на войне.

Вот так же был разрушен свирепо и легко

в году сорок девятом дом деда моего.

Киносеанс

Последний ряд в кинотеатре,

достань портвейн из рукава.

Мы органичны в этом кадре,

нам там с тобой по двадцать два.

Ножом с бутылок пробки срезав,

мы сделаем по пять глотков,

куём горячее железо,

летим средь рваных облаков.

Соседний ряд, две милых дамы

с испугом смотрят на экран,

сюжет отечественной драмы:

ко дну идёт Левиафан.

Одних с собою увлекает

в таинственную глубину,

других же он благословляет

начать бандитскую войну.

Дождались мы конца сеанса,

из зала вышли в темноту,

и вкус упущенного шанса

в нас сразу вызвал тошноту.