Светлые дебри

Светлые дебри

Waldemar Knat

Странности любви, повороты судьбы, неожиданные сюрпризы линии жизни.

Интересно то, что рождает собственные ассоциации в душе.

Содержит нецензурную брань.

Waldemar Knat

Светлые дебри

ВНЕЗАПНЫЙ СВЕТ

Чертова снежная крошка бьет прямо в лицо. Колет кожу, как ни укрывайся, куда ни повернись, тотчас же вспоминается Гоголь с его незабвенным: "Ветер по петербургскому обычаю дул сразу со всех четырех сторон".

Но тут не Петербург.

По северогерманскому обычаю снежная пурга бьет в лицо сразу с пяти сторон.

Сверху тоже.

Падла.

Да еще задувает с шестой: под куртку.

Снег даже не скрипит под ногами: морозный, пушистый – брызжет в стороны при каждом шаге.

"Что за… чертова зима?"

Так неожиданно запуржило, когда ехал в местном поезде за запчастью для своего автомобиля. Нашел в интернете для японской своей машинки. Нашел. Но надо доехать с десяток километров до автохауса, а потом на автобусе еще пару верст.

Когда выходил из дому, природа казалась солнечной и ласковой.

Настроение возвышенное и незатейливое. Задача простая и легко выполнимая. Из окна поезда белоснежные поля, залитые волнистым снегом, сияют елочными рождественскими искорками.

Как в детстве, когда неяркое апельсиновое на горизонте солнце заливает снежную корку наста таким же апельсиновым светом. А самым важным в жизни кажется только трамплин: его надо перепрыгнуть на санках, несущихся с горки. Надо так распределить тяжесть тела, чтобы не подбросило на обледенелом камне и не уткнуло лбом в сугроб.

Но что такое опасность сломать шею в семилетнем возрасте? Нет такой опасности. Даже теоретически.

Трамплины. Ломающие смыслы трамплины. Всю жизнь пытаюсь перепрыгнуть их, распределить себя в пространстве. И чем больше пытаюсь, тем они опаснее. Или это только кажется?

Но сейчас не до трамплинов. Тут два километра ровного немецкого поля, его надо перешагать по узкой асфальтированной дороге: автобус перед носом ушел. Ступни привычно выбирают не скользкие участки.

Чтобы не опнуться посреди.

Душа не ноет, для нее это уже обычное состояние: когда жизненно неотвратимая жесткая диета перевалила за две недели, твое пятидесятилетнее грузное тело постепенно становится легким как в юности: ноги не чувствуют усталости, просто шагают.

С обреченностью. С истеричной озлобленностью. С выкриками к голове: "Нам пофиг, хоть мозги себе вышиби!" Кажется, у ног это называется вторым дыханием.