Кладбище детских разбитых вещей

Снег растает

Кажется, всё-таки верю вам.

Я не дерево – я листок на дереве.

Я – только сейчас. Я не стою дорого.

Я – лишь свалка для археолога.

Я живу не собой и не парою.

Я – то новое, что через год забытое старое.

Когда мы летим, то уже не мы.

Снег растает после первой последней зимы.

Рождение пустоты

В тишине одинокого мира

Будут долго кусаться стены.

Где шаги, там и звуки забытого пира —

От угла до угла и до первой отмены.

В каждом шаге пустые клетки —

В каждом слове пустые звуки.

На лице из присохшей до боли салфетки

Сделан маленький самолётик скуки.

Реверсивная хроника событий

Тронь меня, и ты тронешь сухой ручей.

Он

Стал вместилищем гадких тварей,

Больше чьих-то. А я ничей.

Тронь, и ты тронешь сырой бетон,

Затонувший под сводами

Годами.

Некого

Забирать из-под той где листва осени —

За себя не просим,

Да и если бы склеить бы,

Но из осени никого.

Только вязкой мольбы только вязкие мольбы

Изредка.

Только правда – залог судьбы

Без ответа на почему.

Только бы – раз прошу, то и некому,

И что ради ли вязаного потолка,

По закатному выпачканного ли обоями,

И к чему бы?

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Генерирую осколки вакуума.

Довожу созерцание до ума.

Ставлю руки свои выше их ног.

Тишиной превозмогаю звуки, которые бог

Позабыть помог.

Нахожу ангедонию лучше общества

И по запаху, и вообще,

Ровно также ищу экспрессивные вещества

В бренной разности из вещей

На границе фрустрации и волшебства.

|02+HH|cHc4H

Идею льняных одеял

Обуяло кошачье сердечко,

Грызущее статус начал,

Так похожих на вечность,

На космос вчерашнейших зим,

Начинавшихся словом «прости»

Или раньше, чем в приторной робости

С тем или с ним.

Настоятелью гипотомании

Стало громкое так блистательно,

Что шептало, молилось нательно,

Но при смерти от вымирания.

Угол

В комнате с видом на стекло

Каждое зеркало кажется слишком разбитым для праздника,

Стены пропитаны спреем от комаров и ещё чем-то очень похожим

На старый запёкшийся мёд.

В этой комнате

Мусоропровод забился – да, он был единственным выходом —

Многое здесь нарисовано пальцами ног от угла до угла и ночами,

В которых горели глаза.