На факультете ин. яз. Душанбе

И таким образом у меня всегда оказывалось два конспекта с одной и той же лекцией. Одна лекция, написанная мной, другая – написанная Чаман, но в моей тетради. Но я к этому давно уже привык.

Юность тем и прекрасна, что ко всему быстро привыкаешь и быстро от всего отвыкаешь. Двадцатилетний опыт внушает тебе, что самое главное в жизни ещё впереди. И интересная работа, и настоящая любовь, и ещё что-то неописуемое и загадочное, которое прячется за словами «счастье», «мечта», «гармония»… Всё впереди…

Но это главное прячется за кронами чинар, за вершинами гор, и изредка игриво выглядывает из-за майских облаков.

И в тридцать они будут тебя игриво заманивать, зовя за собой, и в пятьдесят, и в восемьдесят… Пока однажды, убелённый сединой и умудрённый опытом, не поймёшь, что они, все твои Идеалы, всегда были рядом с тобой.

И вдруг озаришься мыслью, поняв смысл слова Вечность. И всё становится ясно, как синее душанбинское небо.

И ты уже осмысленно поёшь строки знаменитой песни: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется „жизнь“».

Мгновения из будущего текут в прошлое, проходя через тебя, и ты становишься сверкающим мостом, связывающим прошлое с будущим. Каждый миг незримо связан с другим мигом через тебя. Ты мост, через который прошли мгновения отчаянной, иногда безответной, но искренней юной любви.

И я, только что, связав воедино эти мгновения нитью памяти, оказался в своей юности, где юная Чаман, сидя рядом со мной, пишет лекцию по теории грамматики.

Мы ещё совсем юны и совсем не обращаем внимания на слова песни «Есть только миг…». Счастливый миг. Где-то я читал такую мысль: «И каждый миг между прошлым и будущим ты совершаешь выбор».

Выбор быть счастливым всегда остаётся за тобой.

P.S.

Латофат в начале пятого курса вышла замуж за своего земляка, парня из Регара, и взяла академический отпуск. Что было с ней потом, мне неизвестно.

Гораздо позже, уже повзрослев, я понял, что был самолюбивым, немного жестоким и довольно чёрствым студентом, так как даже после того утреннего случая я не удосужился поговорить с Латофат.

При встречах со мной она неизменно краснела, но ни разу не произнесла ни слова о своих чувствах. Всё перетерпела молча. Эх, юность, юность…

14 мая 2011

В полдень

Летний зной июля. Полдень в Душанбе – как испанская сиеста. От жары воздух кажется лимонно-оранжевым. На улицах тихо, даже чинары и тополя не шелохнутся: у них тоже сиеста.