Начало

Михайло вытащил и смотал удочку, забрал улов и, обогнув заросли лозняка, вышел на широкую песчаную косу. Опустив в воду кукан с окунями, разделся, забрёл на мелководье, долго плескался, простирал рубаху, порты. Выйдя на берег, улёгся на горячий песок, подставив жарким лучам тело с выпирающими рёбрами, худющими ногами. Благодать! Так бы и лежал и день, и два, и три, отогреваясь после мрачного душного подземелья. И дышал, дышал полной грудью чистым воздухом, пахнущим нагретыми соснами, речкой, травами.

Сегодня воскресенье, прошлую неделю отработали дневную, завтра идти в ночь.

Отпросившись у десятника, три друга ушли на Корбалиху порыбалить, погреться на солнышке.

Подошёл Овдоким с куканом и удочкой. Сел рядом, спросил негромко:

– Греешься?

– Греюсь. Так ноги крутило, мочи не было терпеть.

– А ты их в песочек, в песочек зарой. Песок-от горячий, все кости прогреет, полегчает.

Овдоким посидел немного, ероша бороду и морща лоб. Какая-то беспокойная тревожная дума не давала покоя горному служителю.

Резко поднявшись, Овдоким наломал сушняка, развёл костёр, устроил очаг, подвесил на перекладине котелок с водой, бросил в него пару горстей пшена. Подобрав плоский голыш, принялся чистить на нём рыбу. Послышался шум шагов по траве, и на косу вышел третий удильщик, парень лет восемнадцати. Третий рыбак был самый добычливый: на кукане среди окуней серебрились три сорожки.

– Ну, ты, Митяй, как лось, ломишься, – проворчал Овдоким.

– Видал?! – радостно воскликнул парень, снимая с кукана рыбу и показывая крупную сорожку.

 – Фунт потянет! Я уж забоялся, лесу б не оборвала. Я тамочки, – захлёбываясь от удачи, продолжал он, – на заутине место надыбал.

Овдоким взял рыбину, взвесил на ладони.

– Не, не будет фунта, на полфунта с лишком, пожалуй, потянет.

Митяй шмыгнул носом, возразил обидчиво:

– Ну да, не потянет! Никак не меньше фунта.

Парень ещё переживал восторг удачи, голубые глаза его опушённые длинными ресницами, радостно блестели. Михайле, казалось, дела нет до рыбы.

Лежал молча, не вступая в спор товарищей своих, глядел в голубую вышину. На большеносом широкоскулом лице его читалась безмерная усталость и отрешённость.

– На ножик, дочисть рыбу.

Овдоким отдал молодому товарищу нож, сел на песок, глядя на играющую солнечными бликами речку.

Это были холостые рабочие с рудника, зрелые мужики лет за тридцать. Долбили шпуры, дружбу водили давно.

Весной к ним приткнулся молодой откатчик Митяй.

Уха закипела, забурлила.