Ушедшие в никуда

Все, от мала до велика, вместе со скотом уходили в степь на летние пастбища. В городе оставались лишь бедняки, которым не с чем было кочевать, и те, кто охранял имущество своих кочующих господ. Каждый житель Итиля, следуя родовым традициям и завещаниям, следовал собственным исконным путем летнего кочевья.

С восходом солнца Вениамин – малик[4 - Малик – в переводе с арабского «царь». Равнозначно: в переводе с тюркского «ильк» – первый; «иша», «шад», «бек» – титулы; «малик-хазар» – царь хазар; «каган-бек», «тархан-каган» – верховный глава.

] великой Хазарии, со своей свитой, князьями и рабами, как и все жители Итиля в эти дни, начал кочевье. С нисана до кислева ему предстояло обойти всю свою страну. Сейчас его путь лежал к большой реке Бадашан, находящейся от Итиля в двадцати фарсахах[5 - Фарсах – нелинейная мера длины, измеряемая в днях пути.] пути. Позади оставались разбросанные то тут, то там пашни и виноградники жителей Хазарии.

Глядя на весеннее великолепие просторов хазарских степей, Вениамин думал о судьбе своей страны, о ее прошлом, настоящем и будущем.

Думал о своих предках – правителях великого тюркютского ханства.

Во времена прошедших веков, владея сильным войском, его страна господствовала над многими живущими рядом племенами. Но после поражения в борьбе с арабами она потеряла свое прежнее военное могущество, хотя и была все так же богата. Сейчас Хазария искала прочного мира с Халифатом, пытаясь закрепить за собой торговые пути к Гирканскому[6 - Гирканское море, или Джурджанское, названное по названию страны Гиркания, или, вероятнее, Гургандж (Джурджания), – Каспийское море.

] морю. Он – Вениамин, потомок династии Обадия, правил этой страной.

К полудню караван малика со свитой остановился на первую стоянку около неглубокой протоки. Затекшие за полдня пути суставы ныли и требовали разминки. Юный весенний ветерок, игриво касаясь одежд, дарил ощущение свободы.

Вениамин вглядывался в даль. Там за просторами его степи жили чуждые ему племена гузов, алан, буртасов, русов.

Они называли его большую реку Итиль каждый на свой лад – и Валкой, и Волгомой, и Вольгой, но чаще Итиль называли Волгой.

Задымились костры, обещая скорый обед. Рабы разбивали шатры. В ожидании временного жилища на зеленом ковре степной травы, кружком, близко друг к другу, сидели наложницы. В отдалении, рядом со старой ветлой, заалел китайского шелка просторный шатер царицы.